– Бы-ыдло?..
Гася это слово, предводитель небрежно бросил:
– О, кажется, мои арендаторы. Добрый урожай у них удался, чего не отметить.
Спорить с предводителем не решался даже пан Пшебышевский, и заседание продолжалось. Все о том же – о закупке доломитовой муки.
Казалось, все идет славно. Пользу свою хозяева поместий понимали. Журналы сельскохозяйственные, вырезки из газет Столыпину присылали из Петербурга, Берлина, Лондона, других городов, даже американских, – он знал четыре языка, немецкий и английский в непременности. Сам же и переводил, докладывая на общих, поголовных собраниях дворян. На своих опытных полях уже второй год использовал чудесную желтую муку, а все любопытные не могли надивиться: прет как на дрожжах! Много обработать своей земли он не мог, муки не хватало, поэтому использовал чересполосицу: удобренные участки поля перемежались с неудобренными. Прямо сказка какая получалась разница! Так что дело было верное. Его даже поторапливали:
– Петр Аркадьевич, дорогой, вы начали это дело, вы и будируйте.
– Пше пращем, как говорится.
– Деньги собрать да обоз снарядить – и вся недолга!
Предводитель смеялся:
– Ну зачем же гужом? Железная дорога уже к Вильнюсу подходит, оттуда разве что на своих колесах.
– Поди, дорого по железке-то?.. – засомневался отнюдь не богатый штабс-капитан Матвей Воронцов.
– Дешевле выйдет. Гораздо дешевле. И что хорошо у железнодорожников… – Петр Аркадьевич немного замялся, подходя к самой щекотливой части своего прожекта, – …чем больше груз, тем дешевле перевозка. Я убеждаю и мелкую шляхту. У меня вон просьбы и денежные задатки от целого десятка хуторян…
– Быдло?.. – в перебивку повторил свое Пшебышевский, пожалуй, других слов и не зная.
Петр Аркадьевич постарался не заметить его слова:
– Мы с вами планировали один вагон заказать, но набирается уже два. Если разложить на каждый рубль, то десять копеек экономии выходит.
Довод убедительный, вроде как увереннее забрякали бокалы, и говор хороший пошел:
– Кооперация… я уже понял, что это такое…
– А гэта, по-беларусски кажем, полсотни прутов в едином венике. Гэта лепш, чьим един бедняк, хуть и шляхетской крови…
Юзефа Обидовского, самого маломочного дворянина, поддержали сочувствующими взглядами да и новой чаркой:
– Значит, за нее, за доломитку! –