На пульпиту вышел парень двадцати лет, высокий и стройный, который больше был похож на атлета, а не на актера. Глядя на публику, а затем и на императора, он поклонился.
Лицо императрицы исказилось судорогой, она посмотрела на Домициана, который тут же уставился на нее, прищурившись:
– Что-то случилось, любимая? – мягко спросил он.
– Зачем ты пригласил его?
– Кого его? А-а-а… эм… Париса!? Прекрасное имя. Да и сам этот юноша очень красив. С него можно создавать статуи.
– Дом, я не понимаю, чего ты…
– Не смей называть нас так на людях!
– Прости, Домициан, чего ты…
– Увидишь, дорогая, увидишь! А пока, наслаждайся представлением. – он ухмыльнулся и повернулся к пульпите.
– Сегодня, – продолжил устроитель. – мы вам покажем драму, пусть порой вульгарную и грубую, но от того не менее интересную. Итак, встречайте – Макк, Буккон, Папп и Дорсен.
На пульпите появились четыре актера в разных масках. Парис, в роли Макка, был обжорой и дураком, которого все били и обманывали. Он, ничего не понимая, почесывал все время белый лысый парик и вопрошал: «За что?». У него была маска с крючковатым носом, ослиные уши и желтая набедренная повязка. Буккон, не был дураком, в отличие от Макка, а был парнем с раздутыми щеками и отвислыми губами. Он тоже любил хорошо поесть, но губы у него отвисли не столько от еды, сколько от любви к чрезмерной болтовне. Не зря же, когда он только начинал заговаривать с кем-то, то тут же все убегали. Папп – это богатый старик. Ему не везет в семейной жизни; жена обманывает его с любовником. При всем том Папп очень честолюбив и желает играть роль в местном обществе. Однако на выборах он проваливается. Дорсен был хитрым горбуном. Это невежда и шарлатан, но внушает уважение темным людям. Помимо главных героев, на сцену вышли статисты, облачившиеся в яркие одеяния, украшенные настоящими драгоценными камнями.
По сути это был сумбур из импровизаций. Лишь от таланта актеров: умения рассмешить или выдавить слезу, зависел успех спектакля. Макк, несмотря на то, что был дураком, довольно легко соблазнил супругу Паппа, и скинув с себя набедренную повязку, повалил ее на сцену и стал целовать, а Папп проходил несколько раз мимо и не понимал, что это они делают, да и вообще, кто такие. Весь зал смеялся.
– Ох, как жаль, что женщины не могут играть в театре. – не глядя на супругу произнес Цезарь. – Даже не представляем, как бы ты искренне играла сексуальные сцены с этим Парисом вместо того актера, который играет супругу.
– Профессия актера постыдна.
– А изменять законному супругу не постыдно?
– Ты задавал себе тот же вопрос насчет своей законной супруги, когда ходишь в лупанарии по ночам или насилуешь всех рабынь в нашем дворце?
– Ты любишь его?
– Ты же знаешь, что