Ее жизнь висела на волоске. Вот Гудович, генерал-адъютант Петра III, сообщает ему о готовящемся дворцовом перевороте. Вот император отдает распоряжение арестовать ее, но потом отменяет свой приказ… Вот она узнает, что Петр III наградил свою любовницу Елизавету Воронцову орденом Святой Екатерины – этот орден полагался только членам императорской фамилии – значит, он решился узаконить положение своей любовницы. А следовательно, Екатерину ждет монастырь, а ее сына – клеймо незаконнорожденного…
Вот она тайно бежит из Петергофа, ее коляска въезжает в расположение Измайловского полка, мимо остолбеневших часовых, не успевающих остановить утомленных лошадей, вот уже барабанщики бьют тревогу и она окружена шумною толпою взбудораженных гвардейцев, они ведут почтенного старика – полкового священника – и тут же присягают ей и наследнику Павлу, а она, рыдая и воздевая к небу руки, как репетировала с актером Волковым, умоляет славных воинов спасти наследника престола – проклятые гольштинцы, нехристи-немцы, грозят убить его – и гвардейцы целуют ей руки и подол простого черного, дорожного платья, и со слезами на глазах клянутся отдать жизнь за наследника и за нее – русскую, православную императрицу, племянницу великой самодержицы Елизаветы Петровны, которой они когда-то вернули отцовский трон, отнятый подлыми нехристями немцами.
– Да здравствует наша матушка, императрица Екатерина! – восторженно кричит Орлов и сотни голосов подхватывают и повторяют:
– Да здравствует государыня Екатерина!
Вот она уже у Казанского собора, вокруг нее многоголосая тысячная толпа, здесь и Панин и Разумовский – и к их немалому удивлению ее провозглашают самодержавной государыней, а не регентшей, как они задумали.
Манифест о провозглашении Екатерины регентшей, составленный Паниным, почему-то не успели напечатать. Кирилл Разумовский, как президент Академии, ведавший типографией, за несколько дней до переворота приказал адъюнктам немцу Тауберту и Теплову посадить в подвале академии наборщика и печатника и проследить, чтобы манифест о восшествии на престол императора Павла Петровича и назначении при нем регентшею его матери Екатерины был напечатан без ошибок, а главное, тотчас после данного им сигнала.
Прямолинейный немец Тауберт пытался отказаться от участия в таком рискованном предприятии, ссылаясь на благоразумную заботу о безопасности своей головы. Но Разумовский пояснил ему, что после того, как Тауберт услышал о готовящемся манифесте, голова его пребывает в такой же опасности, как и голова самого президента академии, и уцелеть их головы могут только в случае успеха переворота.
Адъюнкт Теплов, давно служивший