1985, или Полевой сезон. Александр Мельник

гостей, из которых он узнал лишь Сергея Ропшина – инженера-геодезиста лет тридцати, рослого крепыша, в прошлом боксёра. Или бывших боксёров не бывает? Они закончили один и тот же московский институт, только в разное время. Серёга сидел, набычившись, и с нескрываемой неприязнью смотрел на двух крепко выпивших быдловатых мужичков, расположившихся напротив и похабно обсуждавших какую-то Марусю. Три девушки, устроившись рядком на диване, разглядывали дембельский фотоальбом Никиты и то и дело прыскали со смеху. Тем временем жених принёс из кухни стул, усадил Захара рядом с ветераном с медальными планками и налил им по бокалу красного вина.

      – Горько! – нерешительно произнёс ветеран.

      – Горько! Горько! – оживились гости и, дождавшись прихода невесты, начали хором считать: «Раз, два… десять, двадцать… Ура!». По второму кругу разнесли закуски. Скромная, под магнитофон, гулянка шла по своим вековым писаным и неписаным правилам, без особых затей, но и без излишеств вроде вспомнившегося Захару умыкания невесты на его собственной свадьбе, её долгих поисков, фальшивого выкупа и мерзкого пития шампанского из несвежей туфельки.

      Ветеран оказался Никитиным тестем, приехавшим из-под Кяхты вместе с женой, большую часть времени хлопотавшей на кухне.

      – Как там столица? – участливо спросил он Захара после очередного тоста. – Меня ведь под Москвой контузило в сорок первом. А про вас Никита рассказывал.

      – Ну что столица? Там одна жизнь, а здесь другая… День и ночь!

      – Так разве эти две жизни не взимосвязаны? Вы вот там отучились, а теперь здесь работаете. Внедряете, так сказать. А ведь наше образование не в пример американскому! И коммунизм мы всё равно построим.