всю технику поезд увозит
в какую-то ржавую глушь.
Строительный кран зависает
один среди грязных канав
и долго по стройке гуляет
задумчивый, словно жираф.
Как раньше на этом участке
кипела рабочая жизнь,
склонялись над сверлами каски,
цветные салюты рвались.
И только немая скотина
глядела с печалью в очах
на новую эту домину
в строительных гордых лесах.
«Среднеазиатской темной ночью…»
Среднеазиатской темной ночью
по пути на озеро Балхаш
посмотри на звездные отточья
и запомни сказочный пейзаж.
Там, покуда чайник закипает
на чугунной газовой плите,
пусть лукавый диктор загибает
об ударном в общем-то труде.
Про гектары хлопка в Казахстане —
там и не валялся конь гнедой,
юные валялись дарованья
на кровати рядышком одной.
Вы их накормите и оденьте
в казахстанский хлопок, в белый лен,
разбудите в городе Чимкенте
под распевы уличных ворон.
Как же хорошо, глаза продравши,
помолчать на фоне трескотни
о великом в общем-то пейзаже
хлещущей по полю бороны.
«В любви ему тревожно объяснилась…»
В любви ему тревожно объяснилась
и лбом уткнулась в острое плечо,
но только одинокую унылость
почувствовала сердцем горячо.
Я вышла в вечер с длинными огнями
от мокрых фонарей в конце дождя
и поняла, все кончено меж нами,
вдоль опустевшей улицы бредя.
Сырую тряпку отжимали тучи,
сверчок звенел на сломанном шестке,
и каждый звук мучительно трескуче
такою болью отдавал в виске.
Полет
Все станции назад сосчитаны в уме,
все белые слоны и кольца на березах.
Вдоль теплотрассных труб, проложенных в земле,
навытяжку встает знакомый перекресток.
Здесь был когда-то лес, теперь здесь перевес
асфальтного шоссе с домами из бетона,
что поездом стоят без перемены мест,
занявши круговую оборону.
Здесь жили-были мы, великие числом,
здесь можно отыскать бетонную траншею,
где школьниками мы снесли металлолом,
где смастерил сосед нам из бумаги змея.
Бумажный змей летел в седые небеса
над грязным пустырем и лысым косогором,
над магазином «Мясо, колбаса»,
над детскою площадкой с мухомором.
Когда я возвращусь, профессор всех наук,
пересеку пустырь, пройдусь до старой школы —
плевать, что тридцать лет все было недосуг
приехать в городок бездумный и веселый.
Все так же хорошо летит воздушный змей
с фанерным костяком и длинною веревкой
в седые небеса –