Одно Целое. Константин Юрьевич Ларенцев

усталость с дороги сменилась расслаблением, дав волю мыслям. Мы порхали, тешили себя грёзами, словом, наслаждались сиюминутным кайфом. Временным, легковесным, но таким приятным, таким, что потом воспринимается как невосполнимая пропасть, в которую ты невольно каждый раз падаешь, по которой невольно каждый раз скучаешь. Такие моменты почему-то запоминаются, почему-то остаются с тобой. Может, во всём виноват гул самолёта, который своим монотонным мычанием вводит тебя в некий транс, а может, ты просто восприимчив ко всякой такой эмоциональной фигне, и твоё внутреннее я записывает всё это в бесконечные тетради, чтобы потом прочитать тебе это вслух.

      – Ты грустишь? – вынимая наушник, спрашивает Лена.

      – Да нет, просто как-то так, – отвечаю я.

      – Это всё полёт, не бери в голову. Перепад от суеты к парению. Временное чувство.

      – Не знаю, – я беру её за руку, – порой бывает немного не по себе от мыслей, чувств и ощущений. Казалось бы, всё просто, хорошо, но всплывают какие-то камни, неизвестно откуда взявшиеся…

      – И ты не знаешь, как с ними поступить…

      – Да.

      – Эту странность я тоже заметила и решила её счесть, как одно из жизненных обстоятельств.

      – Помогло?

      – Не знаю пока, надеюсь, поможет. Но когда настигают такие моменты, ты прав, не по себе.

      – Может, мы стареем?

      – В двадцать-то три года?! Вряд ли, скорее горим и умиляемся.

      – Горению?

      – Ситуации. Вот летим, думаем, мечтаем. Много ли ещё раз сможем просто помечтать?

      – Не знаю, ещё раз…

      – Ещё много-много раз, – имитируя Высоцкого, поёт Серж из кресла впереди, – что вы там за уныние развели? Хорош! Вот-вот приземлимся для отдыха и веселья. Тамар, ты хоть им скажи.

      – А? Что? – выключая музыку. – Вы что опять?

      – Да, я ничего, а братишка приуныл.

      – Дай, я его поцелую, – Тамара тянется ко мне.

      – Или давай я, – смеясь, выдаёт Серж.

      – Ну, ладно, ладно, окружили. Я в порядке, просто накатило вдруг. Девушка, можно нам ещё сока, – обращаясь к той самой сексуальной стюардессе, говорю я.

      – Скоро подлетаем, держитесь. Сейчас принесу, – она улыбается, неповторимо поворачивается и уплывает.

      – Хватит пялиться, – замечает Тамара.

      – Отклонено, ваша честь! – раздаётся от Сержа.

      – Очень даже ничего, – глядя на уходящую стюардессу говорит Лена, – но ладно, хватит, будьте джентльменами.

      – Я воль, команданте, – бросает Серж.

      – Я тоже воль, – добавляю я.

      Полёт продолжается, мы продолжаемся, вот-вот объявят «пристегните ремни». Хорошее ощущение. Ощущение причастности к событию, к «движухе». Очень мило и весело. Раздумья улетучиваются. В иллюминаторах виднеется бесконечное чудо.

      – Море! – радуется Лена.

      – Море! – радуюсь я.

      – Море! – радуется Тамара.

      – Ага, море, – подхватывает Серж.

      – ВООТ И МЫЫ, – вторя всем нам, отзываются пропеллеры самолёта. – ПРИИВЕЕТ,