Коль скоро разросшийся свод закона соблюсти невозможно и «делами закона не оправдается никакая плоть» (Рим.3.20), потребны какие-то другие критерии принадлежности избранному народу, кроме соблюдения. Для христиан, по определению Павла, таким критерием должно было стать следование внутренней правде: «Тот иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве» (Рим.2.28). Евреи остались верны букве и внешнему обрезанию, развив утонченнейшую систему разного рода уловок и послаблений, смягчающих ношение «неудобоносимых бремен» (Мф.23.4), а также оградив соплеменников от суровости наказаний столь же утонченным институтом юридической защиты. В принципе, еврея нельзя отлучить от общины. Заблудший еврей все равно еврей, если он только не стал христианином или не принял ислам. Надо сказать, что этот в высшей степени гуманный и мудрый подход к человеческой слабости, всячески приветствуемый мною, закрепился и в наиболее консервативных ветвях христианства, практикующих крещение детей. Когда митрополит Антоний Вадковский убеждал родственников Льва Толстого не огорчаться по поводу его отлучения, он прямо говорил им, что любое отлучение есть мера временная и воспитательная, а принадлежность крещеного Церкви никаким священнодействием не может быть отменена. Это вам не кальвинизм, где каждый истинно верующий трясется всю жизнь как мышь, не будучи уверен, что предопределен к спасению, и шарахается от меня как от чумной, зная, что заподозренный в связи со мною подлежит незамедлительному извержению из общества святых. Как заметил один выдающийся ученый, досконально изучавший кальвинизм, на место Павлова «сначала закон – потом благодать», Кальвин предложил новую формулу: «Закон – Благодать – и снова Закон», только теперь закон сугубый: и внутренний, и внешний.
Попробуйте отнять у правоверного иудея его 613 предписаний и предложить ему вместо этого неограниченную свободу. Он будет сражаться за свои запреты, как мученик за право умереть, как затворник за право не выходить из своей кельи, как жених за свою возлюбленную! Вы думаете, когда евреи поют и пляшут на празднестве прославления Торы и одевают ее в нарядные платья, они делают это из любви к традиции? Нет, они делают это из любви к Торе. Потому что Тора подарила им блаженство покоя совести, а покой совести и есть высшая положительная свобода. Я люблю бывать на этих пиршествах духа и плоти, хотя и не вхожу в круг почетных гостей. Там царит какая-то особенно дружелюбная и непринужденная атмосфера. Поистине это блистательное пиршество, которому можно было бы предаваться всю жизнь, если бы при дверях не лежал неотступный Лазарь.
По поводу Лазаря, я думаю, что христианский Учитель совсем не случайно дал нищему из притчи имя своего друга, которого воскресил. Иоанн – тот, что писал совсем странные вещи – прибавляет к этой истории, что первосвященники сговорились убить Лазаря по воскрешении, дабы за Иисусом не пошло больше
