Процесс растворения уникальной советской школы в мировом физическом сообществе шел довольно медленно и, по-видимому, не завершился еще и сегодня. Кое-какие детали некогда великолепного механизма уже окончательно стерлись. Нет больше всемосковских и всепетербургских семинаров, на которых можно было сделать доклад и назавтра проснуться знаменитым. Никто не читает с замиранием сердца очередной выпуск ЖЭТФа, ожидая увидеть на его страницах несколько статей, радикально изменяющих status quo в физике плазмы или твердого тела. Многие из тех, кто предпочел остаться в новой России, наладили устойчивые связи с Западом, работают в рамках тамошних проектов и таким образом поддерживают научный и материальный уровень своих лабораторий.
Думаю, мало кого интересует различие между смешанными – большей частью русско-еврейского происхождения и «галахическими», или «стопроцентными», евреями. Эта группа, хотя и значительно ослабленная в России из-за массовой эмиграции и «утечки мозгов», выделяется своим культурным и энергетическим потенциалом как среди слоев российского населения, так и среди других групп еврейской диаспоры. Ее ответвления занимают все более заметное место не только в Израиле, но и в Америке.
Не исключено, что и в Израиле, и в Америке, и в Германии, и в других странах новой русско-еврейской диаспоры эта группа – плод российского еврейства и русской интеллигенции – сохранит и русский язык, и русскую культуру, и двойную – еврейскую и русскую – идентичность, продолжив свое историческое существование в качестве одного из наиболее цивилизационно продвинутых сообществ в мире.
Научная жизнь в России, конечно, продолжается, но это уже обычная прозаическая жизнь скудно финансируемых «бюджетников» безо всякого волшебства и чародейства.
Институт Ландау превратился в «Landau Net», сеть сложных взаимоотношений и дружественных связей, растянувшуюся от Черноголовки до Калифорнии. Что-то в этом роде произошло и с Институтом Иоффе. Русский язык теперь звучит в коридорах всех сколько-нибудь заметных научных центров Европы, обеих Америк и Австралии (об Израиле и говорить не приходится), и на чинных семинарах нет-нет да и вспыхивает дискуссия «в русском стиле» на повышенных тонах, нарушая западную научно-политическую корректность. Но в целом бывшие русские восприняли западную систему и стали ее заметной составляющей. Плохо это или хорошо для них самих и для науки в целом, сложно сказать. Серебряный век ушел безвозвратно, но его блестки все еще заметны в широком и довольно мутном потоке мировой науки.
История последней стадии Серебряного века в летопись российской культуры