***
Черный автомобиль скрывался в переливах заката. Джон исподлобья взглянул в зеркало заднего вида и слегка протер глаза.
Его глаза на солнце выглядели ещё более голубыми, напоминая отцовские. Многие находили в них доброту, справедливость и даже привлекательность, но чего это стоит, если все, что он из себя представлял, – лишь умелая иллюзия.
Кто ты? Что ты значишь?
«Смотри, ведь ты – это она. Другие не смогут полюбить тебя так, как это делаю я. Истинная любовь опасна – она обжигает, она калечит изнутри. Сильные чувства толкают на безумные поступки. Смотри же, дорогой, ты – это она…» – как сгустившиеся тучи, всплыли слова, отдавая чем-то горьким на языке. Возможно ли изгнать этот голос или он уже стал его частью?
Время от времени ему приходится возвращаться в прошлое, в эти давящие, саднящие тленом и мраком стены.
Но как ему всегда заявляли – это единственная истина, что у него есть.
Машина привычно поворачивает в открывающиеся автоматические ворота, которые по его настоянию всё же были отремонтированы. Большая часть особняка заколочена, во всей второй половине, как и всегда, горит свет. Стоит признать, за последние двадцать лет особняк Миллеров стал выглядеть лучше. Внешне…
Однако его сущность всё ещё пропитана этой мистической тайной, а стены наполнены навсегда замолчанными историями.
Едва уловимый звон, зазывающий за собой. Этот звук Миллер мог бы отличить от тысячи похожих. Годы идут, но традиции не меняются. В холле вновь слышится прекрасный звук фортепиано. Мелодия, выходящая из-под тонких пальцев, наполняла всё пространство меланхолическим настроением. Игра прервалась мощным аккордом из перекрещенных рук, именуемым трезвучием. Фигура обернулась, открывая обзор на улыбающееся лицо.
Она выглядела так всегда: от первой их встречи и до нынешнего момента. Темные волосы аккуратно зачесаны назад, а уголки губ аристократически приподняты. Она молчит и улыбается, смотря в глаза мужчины. Когда она это делает, тело охватывает дрожь, и он, словно маленький мальчик, завороженно наблюдает за каждым движением родственницы.
Она вновь повернулась и продолжила свою игру.
– Тебя долго не было, Джонатан, – приподняв тонкую бровь, проронила Амели, не отрываясь от инструмента.
В детстве, когда тетушка сердилась, то всегда называла его полное имя.
– Я знал, что ты ждёшь меня, – ответил он.
Тон англичанина был уверен и добр. Обычно таким голосом говорят с возлюбленной после долгой разлуки или же с задушевным другом. Другом, который несмотря ни на что будет ждать тебя. Снова и снова…