Семидольный человек. Опыт историософии. Dominum Haston Walker

спокойным сердцем, я закругляю наш забег по античности к финишной прямой. И будучи прилежным стартером, чтущим свой флажок и секундомер, было бы кощунством не оформить результаты нашей гонки в соответствии с изложенной ещё в самом начале формой[83]. От архаики до эллинизма античность представляет из себя один концептологический срез, нацеленный на одно – отыскать какой-то концепт (идею), которая должна была подтвердить следующее: цикличен ли исторический ход или всё всегда начинается с чистого листа, а главное, есть ли в летописи времён такие отметки, близ которых точно можно сказать, что закончилась одна эпоха и вот-вот начнётся другая? Для этого состряпаем ёмкий очерк о прошедших семи веках в соответствии с тремя начертанными уровнями.

      Первый уровень совсем не упоминался нами и был перешагнут впопыхах, однако его наследники не оставляют больше повода молчать; пора бы уже раскрыть притаившиеся в рукаве козыри. Первый уровень – это само пространство, где мысль рождается, растет и воспитывается. Этой утробой сперва был миф. Но застой в этом материнском чреве был недолог; сыновья Фалес, Гераклит, Анаксимен и Эмпедокл ручаются за преобразование своей родины; родные окрестности демифологизируются и остаётся закваска для философии, той самой философии, по которой мы без труда можем сказать: «Вот здесь-то и царит эллинский дух!» Обожествлённые стихийные начала эпоса (Океан Гомера, Первовода Орфиков, Хаос Гесиода) сменяются чисто натуралистическими основами и вскорости заменяются на нечто совершенно отвлечённое – числа пифагореизма, демокритовский атомизм, анаксагоровы гомеомерии; эта градация первообразов так и продолжилась, если бы в один момент их не свели в одно целое – в единое пространство – такие личности как Анаксимандр (апейрон), Ксенофан (Единое) и Парменид (мышление). Они вознесли видение мира, в котором идеи, точно, как мы, – люди в своих городах, а тогда – в полисах, – вспахивают поля, выращивают посевы и вскармливают своё потомство.

      Теперь оку историософии на примере следующих – аж тринадцати! – веков до́лжно будет углядеть действие номологического принципа и в гомоне сотен сомнений объявить, правда ли то, что история циклична или только брешут на этот счёт.

      4-ый уровень бытия. Христианизация Логоса

      За 4-ой реалией бытия идут свои авгуры и просветители. Я не уничтожу интригу, если скажу, что победоносцем резво засеменило христианство; соседствующие же семена (гностицизм и неоплатонизм) также продолжат взрастать со своим бонтонным триумфатором, но созрев, им то и дело останется, что лишь напитать лидирующее течение своими соками. Как бы грустно не звучали струны судьбы, но всему развивавшемуся параллельно с христианством было предначертано пожухнуть и стать удобрением для авгуровой троицы[84], о которых ещё пойдёт разговор. На пока, с первых таких «питателей» или обречённых на усыхание и стоит начать.

      Гностики вроде валентиан (II–III вв.) сосредоточились вокруг одного незамысловатого сюжета – мифа о падении Софии. Пересказывать описание