– Спасибо, мама, – ответила Данта и вышла вслед за Анной и Екатериной.
Иван проводил ее взглядом, но она так и не решилась посмотреть на него. Ей казалось, что если взглянет, тотчас сгорит от стыда. Уйти ей хотелось, и идея Анны пришлась по душе. То же самое решила и Анастасия Павловна. Она понимала, что это дела семейные и что лучше им обойтись без свидетелей.
– Позвольте и мне покинуть вас, господа, – поднявшись со стула, произнесла она, – день был долгий.
Мужчины встали в знак почтения.
– Конечно милая, – согласилась Елизавета Петровна, – доброй ночи.
– Елизавета Петровна, вы тоже можете идти в свои покои, – сказал Владимир Кириллович.
– А может, она не желает, – вступился Иван.
– Нет-нет, – заторопилась Елизавета Петровна, – я хочу уйти. Но попрошу вас исполнить мою волю, – она обратилась к своему мужу, зная его крутой нрав, – не ссорьтесь, это не приведет вас, ни к чему хорошему.
На ее глаза навернулись слезы. Графиня поднялась со стула. Владимир Кириллович и сыновья встали, но она горько махнула рукой в знак того, что ей эти условности ни к чему. Ей хотелось, чтобы в семье был мир и покой.
Когда дворецкий закрыл за Елизаветой Петровной дверь, Иван произнес:
– Да мы и не ссоримся. Верно? Просто не нужно все решать за меня.
– Знаешь Иван, а ты вырос не только внешне, – заметил Николай.
– Это не возраст, а неуважение, – поддержал брата Андрей.
– Не то и не другое, – ответил Иван, – просто это только мое дело.
– Но мы – твоя семья! – возмутился Николай.
– Семья? Раньше вы так не считали, господа! – Несмотря на то, что Иван был зол и возмущен словами отца, он старался сдерживать себя, заведомо зная, что это дает ему преимущество перед оппонентами. – Где был ты, отец, когда я просил разрешения вернуться в родной дом? В ответ ты прислал мне письмо в четыре слова: – «ты мне не сын». Ты отказался от меня тогда, когда я был никем. Никем, только твоим сыном. Когда у меня ничего не было. С чего же вдруг я нужен вам сейчас!?
Забыв о хорошем тоне, Иван стал обращаться к отцу на простое и привычное «ты». Глаза Владимира Кирилловича округлились. Его лицо выражало недоумение. Брови сдвинулись на лоб, рот приоткрылся от удивления. Он ничего не мог сказать в ответ. Обоим братьям было стыдно за то, что они когда-то толкнули отца отказаться от Ивана.
– Ты знатный дворянин. Держи себя равно своему титулу, – произнес Николай, некогда услышав эту фразу от Ивана.
– Кто-то желает сомневаться во мне, господа? – Иван улыбнулся.
– Ты не прав, – продолжал Николай, – я уже не говорю о твоем тоне, Иван. То, как ты обращаешься к папа… это… по меньшей мере возмутительно, – он запинался, старался обратить ситуацию в свою сторону, но Иван только улыбался.
– Иван, ты наш брат. И мы никогда не забывали об этом. Ты во многом не прав, – продолжал Андрей.
– В просьбе отца нет ничего странного.