В дальнем краю палаты прозвучало: «Ты как? В туалет не хочешь?».
«Хочу», – ответил я, но из за большой сухости во рту это прозвучало очень странно. Никогда не слышал свой голос таким. Подошёл на вид маленький, худенький мальчик, но потрёпанный жизнью, с густой щетиной, несвойственной детям. Голос его был, как у воспитанного двоечника из седьмого класса.
Я промолвил: «Попить». Он открыл бутылку, поднёс к моим губам. Странно, пить хотелось много, но достаточно было пару глотков, чтобы утолить жажду и сухость. Он молча открыл пустую полуторалитровую бутылку, повернуться не было возможности, пришлось прогнуться и перевести паховую область в направлении к его рукам, он приспустил штаны, поднёс горлышко бутылки туда, утопил это «туда» не до конца, и стал смотреть мне в глаза. Параллельно ещё кто -то подошёл.
«Блин, меня до сих пор в фильме снимают, только непонятно, какой жанр», – подумал я. При людях я этого никогда не делал, разве что в младенчестве – очень неприятное чувство. Конечно же, я не мог, когда на меня смотрят несколько людей, да ещё и скрюченный. Я зажмурил глаза, стал тужиться… получилось…
Он аккуратно всё убрал ко мне в штаны, закрыл бутылку, поставил её рядом с кроватью и ушёл. Я стал подумывать, как бы меня развязали (Леший, блин, где Леший). За окном наступал вечер, и, как ни странно, появился Леший.
– Ну что, как ты? – промолвил он.
– Вроде ничего, – ответил я.
Он развязал меня. «Свобода!!!» – воскликнул про себя я, хоть по факту это была, конечно, тюрьма для отрешённых животных, которых жизнь обошла стороной либо дико пнула по мягкому месту. На запястьях и голенях были красные следы от вязок, эти места жутко болели. Я встал с кровати, в голове слышался треск, как будто кто-то ходил в осеннем лесу по хворосту. Я побрёл к своей кровати c вещами, немного наслаждаясь свободой. Лёг на кровать, она прогнулась, ноги упёрлись в трубчатую спинку, закрыл глаза, думать не получалось из-за сильной дозы яда.
Пролежав пару часов, глаза отварились, голова ходила ходуном. Напротив лежал очень худенький паренёк с маленькими неокрепшими усиками, ладони на пальцах были сложены, взгляд удручённый. Близилась ночь, я стал готовиться к галоперидольному сну. Мысли путались, сосредоточиться ни на чём нельзя, в голове – гул пропеллера, просто закрыл глаза. Санитар выключил свет, не пожелав никому спокойной ночи.
Среди ночной полутьмы слышался шелест пакета рядом с моей кроватью. Звук становился сильнее. Открываю глаза – а там на корточках сидит лысый силуэт в бордовой пижаме и неуверенно руками рыскает внутри, будто енот в мусорном контейнере. Стало страшновато, но я сказал ему, что нельзя чужое брать. Он попятился назад, походкой Голлума, к своей кровати. Я наблюдал за ним сквозь усиливавшиеся