В житии святого Иоанна Каливита говорится о подвиге подвижника, который в возрасте двенадцати лет решив стать монахом тайно от родителей уехал в монастырь. В монастыре Иоанн принял монашеский постриг и стал «посреди монахов таким правилом и образцом добродетели, что все удивлялись ему, но лишь немногие могли подражать"146, прожив в монастыре около шести лет он искушаемый помыслом увидеть своих родителей, которые не знали куда он пропал, отправился домой. В дороге он поменялся одеждой с нищим и прибыв к дому своих родителей «лег вдалеке, как один из бедных странников, что просят милостыню, намереваясь так, неузнанным, остаться в отчем доме до конца жизни, чтобы подобным разумным способом исцелить и победить естество.«147 Три года святой Иоанн прожил на земле в маленькой хижине сделанной собственными руками терпя различные лишения и скорби, борясь с помыслом открыть родителям свою личность, и вот однажды Господь явился ему и возвестил, что заберет его с земли через три дня «пообещав дать ему светлые венцы и другие богатые награды, достойные его трудов"148 В эти последние три дня Иоанн открылся своим
родителям, которые очень страдали из-за того, что найдя наконец своего сына должны вновь его потерять. Иоанн взял с родителей обещание, что его похоронят в тех лохмотьях, которые он носил и в той хижине где он жил.
Если старец Порфирий с детства хотел подражать святому Иоанну Каливиту то мы можем предположить, что он хотел подражать именно аскетическим подвигам святого.
Свою жизнь на Афоне старец Порфирий описывает так:
«С тех пор началась иная жизнь. Жизнь во Христе: службы, повечерия, утрени, вечерни, всенощные бдения. Жизнь благодатная!«149
«Вся моя жизнь была сплошным раем: молитва, служба, рукоделие, послушание моим старцам.«150
«На Святой Горе мне очень нравились всенощные бдения. Я становился другим человеком. Я всегда был большим их приверженцем, у меня была великая любовь к тому, чтобы слушать слова. Мой ум ни на минуту не хотел, чтобы сон забирал у него время. Я не спал, с любовью молился на бдениях. Когда иногда сидел в стасидии, то спиной не опирался на нее, чтобы не уснуть. И после Божественной литургии тоже не хотел спать. Во мне царствовала любовь, поэтому я оставался в состоянии бодрствования.«151
«Я испытывал великую жажду молиться. Старцы уходили утром, а приходили только вечером, и я, как только выдавалось свободное от занятий время, шел в церковку Святого Георгия и предавался молитве. Да… Что там происходило! Я пребывал в такой великой радости, что и не ел. Не хотел прерываться. Понимаете?«152
«Часто старцы посылали меня принести чурбачки или бревна. Я взваливал их на себя и нес их, как навьюченный осел. Когда у меня от тяжести начинала болеть поясница, садился отдохнуть на камешек. Если ноша была очень тяжела, говорил сам себе: «Вот я тебе задам, старый осел!» Я не знал лени. Да, действительно не жалел своего тела. Когда мои колени болели, я хотел им отомстить. То есть когда колени