Бертье поднялся по ступеням, хотел что-то произнести, но слуга опередив его, заговорил на вполне сносном «французском».
– Барин приказал впустить. Просил его не тревожить. Просил мебель не ломать, дрова во дворе. В доме костров не разводить. Печи натоплены. Еду готовить в мезонине на кухне. Ворота открыты. Можете заводить коней и упряжи во двор, – он сделал шаг в сторону, пропуская французов, и прокричал в темноту, – Фёдор!.. Фёдор!..
Вмиг появился невысокого роста бородатый мужик.
– Фёдор!..
– Слушаю, Ефимыч…
– Возьми-ка ты, Фёдор, кого-нито из дворовых. Да, пооткрывайте всё: кладовые, погреба, амбар, хлев. Понял? Всё!.. Замки схороните, ненароком потеряют, аль скрадут.
– Как жешь так – то, Ефимыч?!..
– Не откроем – сломают. Барин велел. Скажи им, что б поглядывали: не запалили б что французы, сено, что б по двору не трясли, что б лишнего то не брали. Баб запрячьте, где ни то, лучше в овине. Сам знаешь – драка бы ни вышла.
– Ефимыч, прикашшик ти дома?.. Ключи, сам знаш, у няво.
– Ключи у Гришки-повара. Он на кухне с Палашкой, я видел, в карты «резался». Скажи «барин велел».
– Сделам, сделам, как не сделать раз веляно, чаво уж…
Комнату для пассажира из кареты приготовили в противоположном от кабинета крыле дома. Небольшой столик, два табурета, комод и неширокая кровать с резными деревянными спинками грубой работы – составляли скромный её интерьер. На окнах висели, уже изрядно выгоревшие на солнце, шторы из жёлто-коричневого полотна. Для обогрева комнаты вплотную к свободной от окон стене стояла печь. Зелёные с золотом, то ли петухи, то ли орлы красовались на изразцах печи. Топку закрывала чугунная дверца декоративного литья.
Широко распахнув дверь, в комнату быстрым шагом вошёл человек из кареты в сопровождении слуги, который, опустив на пол довольно вместительный саквояж, попытался расстегнуть ремни и достать вещи, но услышав резкое «Вон!», поспешно удалился.
Оставшись один, постоялец резким движением сбросил с плеч плащ, швырнул на кровать треуголку и стал не спеша стягивать с пальцев перчатки.
Это был невысокий мужчина плотного телосложения. Орлиный нос, высокий лоб и острый, с ямочкой, подбородок, немного выдвинутый вперёд, вызывали ощущение целеустремлённости и решительности, исходящее от этого человека. На нём ладно сидел мундир синего цвета с позолоченными пуговицами и эполетами. Белые вязаные рейтузы, обтягивающие полноватые бёдра, сапоги на толстой подошве с высокими каблуками и голенищами выше колен удачно скрадывали недостатки его фигуры.
Некоторое время мужчина стоял неподвижно, засунув одну руку за отворот мундира, другую держа за спиной, направив взгляд куда-то в пространство…
– Это должно было случиться – произнёс он утвердительно и вздрогнул от неожиданности, услышав в тишине комнаты свой голос.
Передёрнув плечами, словно освобождаясь от забытья, повернулся на каблуках