Кто я? Книга 1. Сын врага народа. Юрий Михайлович Стальгоров

Надо сказать, что все это время бабушка умудрялась прятаться от немцев, поэтому её с нами не было. Из укрытий нас выгнали утром, и, просидев в подвале до примерно 4 часов дня, люди заволновались и стали просить охрану, чтобы их отпустили за какой-нибудь пищей. Немцы согласились отпустить за едой по одному человеку от каждой семьи при условии, что, если они не вернутся через час, их семьи будут расстреляны. Посовещавшись между собой, мама, тетя Женя и Верниковский решили, что за продуктами сходит тетя Женя. Помню, что она вернулась в подвал минут через 40 и принесла продукты не из дома – печенье, шоколадную плитку и т. п. По-видимому, они были из разграбленного магазина, поскольку ещё с начала обстрела городское население и окрестные крестьяне бросились грабить город. В Рогачеве основными предприятиями тогда были консервный завод, знаменитый своим сгущенным молоком, и картонная фабрика. Что уносили с фабрики, я не знаю, а с консервного завода тащили сгущенку. Грабили банк. Моя мама первого июля ходила в райком партии и после того сказала, что там никого нет и что город грабят мародеры, несмотря на то, что немцев тогда ещё не было. Кстати, пришедшие в город немцы грабежам не препятствовали, а лишь смеялись над этим и фотографировали таких людей, выносящих, например, стулья из здания школы. Эти фотографии они потом отсылали домой с комментариями наподобие таких: «Посмотрите на этих русских! Они чуть что грабят и мародерствуют».

      Продержав нас какое-то время в подвале детского садика, поздним вечером того же дня немцы перегнали нас в подвал пединститута, все этажи которого горели. Здание было П-образное, трех- или четырехэтажное, во дворе находилась водопроводная колонка. У нас не было ни еды, ни питья. Я помню, как ходил по подвалу, заходил в пустую котельную, видел железобетонные прогнувшиеся и полопавшиеся от давления и жары от пожара перекрытия. В подвале людей было не менее двухсот: старики, молодые люди, женщины и дети. Среди нас примерно половина людей были евреями, все они были с вещами. В разговорах с ними мама выяснила, что немцы, когда выгоняли их из своих домов, требовали, чтобы они брали с собой свои вещи, кто сколько может, тогда как русских немцы выгоняли без вещей. Мама сделала вывод, что евреев навсегда изгоняют из города и, скорее всего, их всех расстреляют. Поскольку нас пригнали на пункт, где было собрано много евреев, мама решила, что вместе с ними расстреляют и нас.

      В этом подвале мы пробыли около двух суток. Все хотели пить, но воды не было ни у кого. На вторые сутки кто-то сказал, что заработал городской водопровод, и в колонке, находящейся во дворе института, якобы можно набрать воды. И вот люди столпились у одного из выходов из подвала, чтобы пройти к этой колонке. Немецкие часовые вначале не выпускали никого из подвала, но затем сказали, что те, у кого есть посуда, могут набрать воды, причем могут идти только дети и старики, причем только по одному. Кто-то подсунул мне графин емкостью 2 литра. Кто его мне дал, я не видел,