нескольких телег из имения покойного мужа, еще до начала бездорожья, она обозом со своим скарбом в сопровождении девиц и денщика выехала из городка. Полковник слыл человеком богатым, он имел в губернии большое имение и несколько деревень, к ним прибавились и две деревеньки жены, ее приданое, которые тоже давали немалый доход. Туда и держала путь овдовевшая Антонина Зиновьевна, она не ожидала от себя такой расторопности и настойчивости в решении многих возникших вопросов, и они, хотя медленно, но решались. И самое было удивительное: она ко многим вопросам подключала Парамона, держала с ним совет, и он отвечал ей уважением, старанием и своей смекалкой. Незаметно для себя он стал покрикивать на людей, прибывших из имения, и они безропотно его слушались, а как же, служивый человек, да еще и барыня с ним совет держит и за свой стол приглашает. В дороге начались дожди, почти целый день с неба опускалась морось, принося сырость и холод. В кибитке, где ехали Антонина Зиновьевна и Катя, было стыло, и на второй день такого пути у Кати поднялся жар, ее знобило. Быстрее ехать не получалось, местами дорогу развезло, и обоз двигался медленно, на остановке Антонина Зиновьевна подозвала Парамона к кибитке и стала рассказывать о болезни дочери. Парамон впервые так близко видел такие далекие прежде ему лица. Катя показалась ему совсем малым и беззащитным дитятей, а ее мать растерянной и не похожей на ту жену полковника, которой она была не так давно. Парамон тут же распорядился съехать со шляха к лесочку, остановить обоз и разжигать костер, а сам, вспомнив, как лечились бывалые солдаты, кинулся искать травы. Вскоре он к кибитке нес нагретое у костра одеяло и горячий отвар трав. В кибитке, приподняв меховую шубу, усадил как маленькую Катю, укрыл ее теплым одеялом и шубой и стал поить отваром, а потом предложил отвар Антонине Зиновьевне. Она, покорная, взяла отвар и с радостью его пила, согревая озябшие руки, тепло заполняло все ее тело, горестные думы отступали, а в душе возникало ожидание чего-то томящего и головокружительного. «А ведь это идет от этого человека, который стоит здесь рядом за дверкой кибитки», – пронеслась как молния мысль, и лицо ее покраснело. Парамон в это время выяснял, далеко ли от этих мест какое городишко или село, где мог быть лекарь, только из их обоза никто путно не мог ничего сказать, а начались споры, сколько верст то до одного, то другого села. Парамон подошел к кибитке и через дверку начал разговаривать с Антониной Зиновьевной, ему вдруг захотелось, чтобы его пригласили туда, где находились эти загадочные женщины, и у него было предчувствие, что его пригласят, так оно и случилось. Он, присев, на корточках стал говорить, что надо продолжить путь и по дороге поискать лекаря. Так Парамон перешел тот почти недосягаемый раньше для него круг, и он был почти уже разорван.
К вечеру обоз подъехал к большой усадьбе, что была в верстах трех от шляха. Парамон с двумя обозными людьми пошел выяснять возможность остановки
