– Элинор и Рамон. Нас зовут Элинор и Рамон. Мы пришли из города.
– Славно! С умной женщиной говорю, – наклонив голову, похвалил Нурислан. – А что привело вас в эти безлюдные края?
– Поиски новой жизни вдали от суеты, толпы, – желчно, сквозь зубы процедил Рамон. Элинор послала ему короткий предостерегающий взгляд.
– Что ж, Элинор и Рамон, мы рады обрести в вас соседей и не осудим, хоть бы вы были богатеи, хоть нищие, хоть беглые преступники. Хотеть воли – это право каждого человека в мире. Мы – древний народ, который и сам им пользуется, и за другими признает. Добро пожаловать в лагерь вольноходцев!
Несколько человек что-то прокричали на незнакомом языке; две женщины потянули Рамона и Элинор за руки, стащили с лестницы, параллельно напевая незнакомую мелодию. Им кинули матрас неподалеку, усадили, а Нурислан, покряхтывая, устроился на точно таком же матрасе напротив. Также к нему подсела носатая старуха со струящимися до пояса седыми, но густыми волосами. Все прочие вернулись к своей бурной деятельности или безделью – смотря, кто чем был занят до прихода гостей.
Рамона кольнула новая игла злости, когда среди суетливых ног вольноходцев он заметил хитрую мордочку стража лестницы:
– Эй, ты, а ну, иди сюда!
– Кому это ты, дорогой, кричишь? – осведомился Нурислан и проследил за взглядом Рамона. Мальчик исчез.
– Бегает тут у вас один ребенок. Его надо наказать. Я его только что видел.
– А что ж он сделал тебе и твоей жене?
– Я не жена, – поправила Элинор и покраснела.
Рамон кивнул в подтверждение. Жены хватило и одной. Им хорошо вместе без официальных процедур и бумаг.
– Да? Тогда брат и сестра?
– Нет. Мы вместе, но… не в браке.
– Брак – не брак! Это все ваши городские пустяки, – весело проскрипела старуха. – Если любовь, если вместе, то муж и жена. У нас так. И спрашивать не будем никого. Мы вообще все одна семья. Вон, видите того, без рубахи? Это моего Нурислана зять. Николай – тоже его зять. И бородач у дверей, Альберт, – зять. У него все в зятьях тут, ха!
– Это как? – хлопая глазами, спросила Элинор. – У него так много дочерей?
Старуха засмеялась, обнажив темноту беззубого рта:
– Две. А зятьев – девять. Смекаешь, красавица моя?
– Ох.., – только и нашлась, что сказать Элинор. Рамон тряхнул головой в неверии. Про многоженство он слышал, но чтобы наоборот…
– Да, у нас любить не запрещено, – подтвердил Нурислан.
– Потому и дети общие. Мать одна, а отцы – все. А как же тут поймешь, кто ему отец, если с матерью бывают по трое на неделе? – добавила старуха. Рамона передернуло. Интересно, сколько мужчин было у нее до того, как стала непригодной для употребления?
– А половина моих зятьев – еще и мои племянники, – добавил Нурислан. – Потому и говорю: мы одна большая семья. Понимаю, для вас, людей под государством, наша жизнь может показаться