И вот, спустя столько времени, перед их глазами, наконец, были крепостные ворота, и на миг путникам показалось, что тяжёлый путь близится к концу. Но они знали, что это не так: теперь нужно было добраться до самого султана, чтобы попытаться добиться его благосклонности, взывая к великодушию, что ярко воспевалось не только его сторонниками, но и врагами, которым довелось иметь с ним дело.
Иногда застревая в переполненных улочках, они не меняли пути даже при виде мамелюков, воинов правителя. Спорные вопросы пока что успешно разрешали сопровождающий их драгоман Гайтан, в своё время изучавший арабское слово в испанском Толедо, и араб Махмуд, нанятый в Медине за весьма хорошую плату, и они продолжали благополучно двигаться вперёд.
Теперь, когда владыкой стал египетский султан, здесь не было видно крестов, так милых сердцу приехавших, и яд ярости прошедшего поражения и невозможности отомстить прямо сейчас всё сильнее разжигал души тамплиеров, одной рукой не отпускающих повода, а другой воспламеняющих гарды мечей. Видя, что сарацины так близко, на расстоянии клинка, они едва сдерживали свою ярость! Только мысль о том, что вскоре они доберутся до головы султана, немного охлаждала их пыл и заставляла держать себя в руках!..
Оказавшись у дворцовых ворот, отряд ненадолго остановился, ожидая, пока стражи получат указания. Наконец, им разрешили пройти, и они двинулись дальше. Пелерин, в числе первых проехавший через ворота, как через финишную черту, отделяющую его от свободного мира, оглянулся – они ещё были открыты, и ему вдруг захотелось снова пришпорить коня и поскорее отсюда убраться! Но дело было уже сделано, и оставалось только идти дальше – навстречу своей судьбе, выбранной им самим, быть может, слишком необдуманно.
Спешившись, они прошли за слугами во дворец, в огромную залу, где их уже ждали. Остановившись посредине, отряд оказался в окружении сарацин, заполонивших всё свободное место у стен. Прошедший бой за Святой Мир дался тяжело обеим сторонам, и теперь и это столкновение обещало стать таким же болезненным: вокруг всё всколыхнулось, раздались возгласы, гневные и насмешливые. И у Доминика снова мелькнула страшная мысль, которая не единожды посещала его и во время пути: что они с Пьером очень зря решились на этот поход! Всё же на молодом лице, закрытом полумаской, слитой со шлемом, прочесть это было невозможно, как и на лицах его спутников, и потому сарацины могли лишь гадать, каким же безумием должны быть повреждены головы чужеземцев, самоуверенно позволивших себе переступить порог этого дворца! Впрочем, те о своём отчаянно смелом поступке уже не думали, ведь их цель была так близка! Прямо перед ними между двумя мраморными колоннами сидел на троне тот, в чьё великодушие