– О, а я думал тебя в изолятор посадили, хотел твой завтрак съесть. – удивлённо сказал Черноволин.
– Отпустили, сначала избили, а потом сказали, что если бы не годовой план строительства, то точно бы посадили в изолятор, но сейчас на счету каждый исправленец, каждая пара рук в дефиците, да и нарушение у меня несерьёзное было.
– Я так и подумал, поэтому стерёг твой завтрак, а то охотников на чужое в столовой много, мужики говорят, что опять крыса завелась, садятся за стол, а их кто-то уже опередил, то сосиски одной не хватает, то булочки нет.
– Ловить надо это козла да «тёмную» ему в отряде делать, чтобы неповадно было на чужой паёк зариться. – серьёзно сказал Гозберг, хотя знал, что Черноволин может за полминуты, до окончания приёма пищи, сожрать три таких порции случайно опоздавших исправленцев.
Сегодня кормили гороховым супом с копчёным мясом, гречневой кашей с двумя жареными колбасками, винегретом, клюквенным морсом и тремя кусочками хлеба. Гозберг посмотрел на часы, убедился, что времени ещё достаточно, и начал неторопливо есть. После такого мороза он смаковал горячую пищу, ел её медленно и с наслаждением.
Он незаметно косился по сторонам, выискивая ещё куски хлеба для своих карманных колбасок, а заодно смотрел на их недовольных владельцев. Гозберг любил эти полчаса во время приёма пищи, можно было подумать о чём-то своём, помечтать, расслабиться, никто тебя не торопит.
За столом все поели и пошли на выход. Гозберг посмотрел по сторонам и достал из кармана растворимый кофе в плёнке из-под пачки сигарет. Он его насыпал прямо себе в рот, примерно около трёх столовых ложек, и запил морсом. Потом достал из другого кармана ампулу с йодом, накапал несколько капель на кусок хлеба, съел и опять запил морсом.
Гозберг был намерен сегодня заболеть, и температуру необходимо было поднять любым, доступным, способом. Можно конечно было съесть грифель карандаша, но для исправительного центра он имел очень дорогую цену, и в эквиваленте денег, и в эквиваленте продолжительности суток в изоляторе.
Гозберг предпочитал только йод и кофе, в отличии от наркоманов, которые капают обычный канцелярский клей себе в нос и таким образом пытаются закосить от работы. Но Гозберг хорошо знал местных врачей, у которых на такие детские наркоманские уловки отличный нюх, а вот йод и кофе в желудке уже не унюхать. Гозберг встал, оделся и пошёл в медсанчасть.
На улице всё также было ещё темно, только прожектора направо и налево разрезали исправительный центр. Гозберг, даже не глядя на часы, знал, что скоро начнётся развод на работу. В исправительном центре много примет по которым можно определять который сейчас час, вплоть до минуты.
Третий отряд, который не работает за пределами исправительного центра, идёт навстречу в столовую. Старый библиотекарь идёт в свою электронную библиотеку центра, он, как всегда, радеет за проведение культурно-массовых мероприятий и каждый