Дима периодически звонил ей, но у нее не было ни сил, ни желания разговаривать с ним. Рита чувствовала, как нити, связывающие ее с этой жизнью, рвутся одна за другой. Но ей не было жаль этой жизни. Она не чувствовала сожаления, что умирает. Наоборот, ей поскорее хотелось, чтобы это произошло, потому что ей надоело болезненное состояние, когда постоянно плохо и плохо, и плохо… Все, что недавно волновало ее, больше не трогало. Муж и сыновья стали далекими и чужими. Если бы только кашель еще не терзал ее… Неужели она не может спокойно умереть? Странно, но почему-то на краю смерти она чувствовала непонятное облегчение. Как будто она сошла со сцены после представления, и теперь можно было расслабиться. Где-то она читала, что люди перед смертью начинают вспоминать всю свою жизнь и если они сделали что-то не так, то очень жалеют об этом. Рита сожалела о том, что прожила так, как прожила. Если бы ей довелось начать все с начала, то она бы, во-первых, никогда не вышла замуж за Диму, и никогда бы не ждала ни от кого восхищения, и детей воспитывала бы по-другому, без дрессировки… Она всегда считала себя хорошей матерью. Рано научила мальчишек считать и писать, водила их на тренировки, и гордилась тем, что они у нее опережают своих сверстников и физически и умственно. Но зачем это надо было? Для чего? Сейчас ей все равно, какие они, лишь бы живы, здоровы были. А пока они росли, то от тщеславия с ума сходила – очень ей хотелось, чтоб ее дети были какими-то исключительными. И себя она всю жизнь дрессировала. На диете сидела, все боялась растолстеть, чтоб не утратить любовь сначала отца, потом мужа. Странно, но ей нисколько не было жалко оставлять мужа и детей. Она лежала изнемогающая от слабости, то и дело кашляла и вся ее жизнь, которую она прожила до сего момента, казалась ей сущей ерундой.
«Неужели это все? – думала она, глядя на обшарпанный потолок. – И вот это и есть вся жизнь? Глупость какая-то… Зачем вообще надо было устраивать это глупое шоу?» Она вспоминала тех, кто уже умер, и была уверена, что там им, на том свете, гораздо лучше, чем здесь. Хотя может и нет никакого такого «того света».
Как-то утром в их палате умерла пожилая женщина. Ее перевели сюда, как выздоравливающую, но она тихо скончалась ночью во сне от инфаркта. Рита оживилась, услышав о смерти бабушки, и все смотрела со своей кровати на ее труп. Восковое лицо старушки выражало полный покой и бесстрастие. Как будто она с глубоким удовлетворением сказала слово «все» и совершенно расслабилась и телом и душой. Рита смотрела на нее во все глаза. Она и раньше видела на лицах умерших это полное расслабление и покой. У отца такое лицо было… Скоро и у нее тоже будет на лице полное расслабление и покой… Даже мать, с ужасом ожидающая своей смерти, совсем изменилась, когда смерть наконец-то