– Замолчи. Как я могу, несколько лет пробывши главным охотником, вернуться снова к тому времени, когда я загонял скот и добычу для других, когда я был только помощником на охоте и среди последних во время великих праздников и советов вождей.
– Тебя никто и никогда не изгонит ни из круга вождей, ни из места в совете, и ты прекрасно знаешь об этом, – сказал отец. – Раненые не теряют уважение в отличие от трусов.
– Но и не приобретают его, о них не слагают песни и не рассказывают в длинные вечера у костров. И если уж мне суждено умереть в известности, то, может быть, легче и честнее уйти сейчас.
Настала ночь. Всю ночь в яранге слышалось тяжелое дыхание хозяина, возня и повизгивание собак около их корыта за тонкой стенкой. Наутро, подойдя к лежанке мужа, хозяйка испугалась, увидев его враз осунувшееся лицо. Он улыбнулся через силу.
– Потерпи, я скоро уйду.
– Замолчи! – закричала женщина. – Ты не можешь бросить меня с детьми.
– Но я не могу и оставаться главным охотником после этого ранения.
– Какая мне разница! Главное, чтобы ты был жив и приносил свою часть добычи с охоты, чтобы у меня был жив муж, а у детей – отец.
– Глупая женщина. Твой муж не может быть вторым, третьим, десятым. Он может быть либо первым, либо мертвым. И раз мне не суждено быть первым, я должен искать свой путь в страну мертвых.
– Кто тебе сказал, что ты не можешь быть первым?
–Ты что, не понимаешь, что с такими руками нельзя быть первым на охоте?
– Но разве это единственное место для настоящего мужчины?
– Я знаю только его. И могу только это.
– Но, может быть, ты можешь найти что-то другое? Делать оружие, строить лодки, собирать снасти?
– Ты ничего не понимаешь, всему этому надо учиться с раннего детства, а я всегда мечтал быть только великим воином и охотником и не успел, и мечта моя разбилась, как кусочек льда, брошенного на камни. И так же разбилась моя жизнь. И я не вижу дороги.
– Ты ее и не можешь увидеть, уткнувшись носом в грязные шкуры и оплакивая свою конченую жизнь, – тяжело вздохнул отец. – Я тоже был молодым, сильным и здоровыми и сидел первым в ряду вождей у могил Великих Предков. И все кончилось, и я остался жить, и счастлив видеть своих детей и внуков и встречать людей после зимней и весенней охоты.
– Но ты успел прославить свое имя. И песни о твоих делах еще долго будут ходить от селения к селению и после твоего переселения в страну мертвых. А я не успел ничего. Это всего лишь вторая охота после того, как я вышел на тропу великого охотника. И нет передо мной дороги для жизни.
– Дорога есть всегда. Но в сумерках отчаяния и боли ее невозможно увидеть.
– Я не верю тебе. Я не трус, и если бы был хоть один шанс, я бы не плакал, а искал его как самую важную добычу. Я смело гляжу в глаза смерти, которая стоит на моем пути, и нет у меня иной дороги.
– Ты не можешь ее увидеть, потому