Едино небо и един Бог. И все мы – отражение, только отражение его бесконечной сущности. И каждый из вас наедине с собой должен признаться, что все его сомнения и страхи не обращены к Богу, а обращены прежде всего к самому себе, к исполнению его заветов, суть которых одна по всей земле.
– Ты хочешь сказать, девчонка, что мы не исполняем как должно заветы Аллаха? – возмутился левантиец.
Ты хочешь даром получить свои деньги?
– О, конечно, почтеннейший, ты совершенно безупречен. И то, что кашмирские шали, которые ты собираешься предложить на рынке, изготовленые в ближайшей деревушке, конечно же, не может бросить даже тени подозрений в твоей безупречной честности.
– Что ты понимаешь в кашмирских шалях?
– Мне привезли несколько шалей из Кашмира, и я знаю особенности их ткани, рисунок, характерный для тамошних ткачей и их красок. Они стоят в десять-пятнадцать раз дороже, чем те поделки, которые делаются в окрестностях великого Багдада и окрашиваются красками, сделанными из лука и других растений, в отличие от индиго и бирюзы, которые делаются из горных пород в провинции Кашмир. Я думаю, что я заработала свои три алтына, потому что каждый из вас, почтеннейшие, привез на рынки славного Багдада что-нибудь подобное кашмирской шали. Я уверена, что я без труда сумею найти, что именно. И не стоит объяснять мне, как велики алчность и склонность к мздоимству здешней стражи и рыночных надзирателей, поэтому они без труда объяснят вам, что задержали вас только потому, что свято чтут Аллаха и его пророка Мухаммеда.
– А если мы заплатим тебе по пять алтынов, ты сумеешь закрыть на замок свой прекрасный ротик до нашего отбытия из славного города Багдада?
– Обещаю вам, – сказала девушка. – Я не могу не оценить должным образом вашу скромность и благочестие.
***
Все ожидали возвращения охотников с Великой Зимней Охоты на морского зверя. Добыча этой охоты позволяла людям племени пережить самые тяжелые месяцы долгой северной зимы.
Жена главного охотника стояла впереди других на берегу, всматриваясь в темные черточки далеких людей и саней в белесом мареве поземки. Сани и люди медленно приближались. Передние сани были покрыты шкурами, а на задних громоздились туши убитых животных.
Сердце у многих тревожно сжалось. Шкурами накрывали убитых или раненных на охоте. Все здоровые бежали к селению, и сознание того, что на них смотрят женщины и дети, заставляло их подтянуться, демонстрируя свою силу и стойкость.
Сани подъехали к берегу. Тяжело раненный главный охотник лежал, сомкнув глаза, и не хотел ни говорить, ни видеть никого из окружающих. Четверо молодых охотников перенесли его в ярангу и положили недалеко от масляного светильника, самое