Женщина махнула платком или просто рукой, и через мгновение Филипп оказался на вершине горы, на краю пропасти среди облаков, обступающих узенькую тропинку, бегущую по гребню к воротам в высокой стене. Стена, похоже, висела в воздухе, а к воротам вел узенький мостик.
Перед воротами стоял Петр-ключник. Такой, каким он был нарисован в алтаре церкви святого Франциска, и сурово глядел на идущего к нему Филиппа.
Ни слова не говоря, он отворил калитку, и Филипп оказался перед тремя судьями, которые разбирали судьбу и грехи когда-то казненных им ведьм.
Он попытался что-то сказать, но невидимая сила бросила его на грубую скамейку подсудимого и сковала губы.
– Что ты делала во время эпидемии? – спрашивал судья.
– Я варила травы для заболевших. Раздавала им еду и помогала сменить одежду. Мы сжигали старые одежды, чтоб болезнь не перешла на здоровых, и готовили отвары для скота и свиней прежде всего.
– В чем вас обвинили во время суда инквизиции?
– В заговоре и распространении болезни.
– Почему?
– Потому что только мы не боялись войти в дом к заболевшим.
– Сколько детей вы спасли?
– Все, кто спаслись в нашей деревне, это дети, которых мы увезли на летние пастбища.
– Как ты смел вынести обвинительный приговор этим женщинам? – обратился судья к Филиппу.
– Они сжигали имущество христиан, соблазняли монахов к сожительству и связались с дьяволом.
– Почему ты думаешь, что они связались с дьяволом?
– Только он мог им дать защиту от болезни.
Прошло несколько часов. Бесконечной чередой проходили перед судом и перед Филиппом женщины и ведьмы. Самой большой из доказанных вин которых было сластолюбие, которое выражалось в склонности к плотскому греху с мужчинами и еще, хуже того, с монахами.
Одна из подсудимых спросила судей, что если их единственная вина – сластолюбие, то где же мужчины, которые должны отвечать наравне с ними за этот грех?
В этот момент у Филиппа прорезался голос, и он с негодованием обрушился на женщину, вспоминая все те проклятия, которые он слышал в их адрес от обманутых мужей, любовников, отцов и братьев.
– Тебе ли проклинать нас? – спросила женщина. – Разве ты без греха, что можешь бросить в нас камень?
И вдруг на стене перед глазами судей поплыла галерея портретов женщин, которых обманул, купил или изнасиловал Филипп в то время, когда он еще имел оба глаза и продавал свой меч и свои руки за скромное жалование наемника в феодальных войнах.
– Твои грехи тоже не закрыты, магистр, – сурово обратился к нему судья. – Ты виновен поболе их, и тебе