Одесские рассказы. Геннадий Петрович Водовских

самогона, грозилась сообщить Серебрянскому о том,что Пелех приходит на«земледелку» только для того, что бы «пописать» и совсем не занимается проверкой того, что она «накрутила». Над карьерой Вениамина Моисеевича вновь нависла угроза отправки на пенсию. Он нервно шаркал по коридору лаборатории, как обычно звеня ключами. Вдруг на конце коридора послышался смех Наташи Туркиной. У Пелеха появилось двойное чувство; радости от того, что все разрешилось и злобы от того, что он вынужден из-за нее переживать такой ужас. Эта мерзавка, эта нарушительница трудовой дисциплины не спеша «в развалочку» плыла по коридору, при этом улыбалась так широко и нагло, как улыбаются садисты, издеваясь над своей жертвой.

      – Идийотка, почему ты опоздала – набросился на нее начальник, едва сдерживаясь от того, что бы не наброситься на Туркину с кулаками. Представляете, эта нарушительница, не переставая хохотать и улыбаться, заявила:

      – Вениамин Моисеевич, я такой человек, если уж начала что-то делать, пока не закончу, на работу не иду. Вот и сегодня, решила пожарить картошку. Пока ее не почистила, не пожарила, не поела. я на работу не пошла.-

      От такой наглости Пелех даже растерялся и , в какой-то момент даже не нашел, что сказать.

      Иди работать – только и выдавил он из себя.

      Туркина, продолжая раскатисто хохотать пошла переодеваться в свою лабораторию. Ее начальник продолжал нервно шаркать по коридору в ожидании «идийотки». А эта «идийотка», переодевшись вместо того, что бы пойти сразу же на «земледелку» к бабе Марии Здарской, прямёхонько пошла в химическую лабораторию к своей закадычной подруге Юле, дабы поделиться с ней пере- житым скандалом. Теперь уже доносился двойной хохот из химической лабо- ратории. Пелех, дежуривший в это время в коридоре, в ожидании Туркиной, потерял последнюю каплю терпения. Он буквально ворвался в помещение, где две наглые его сотрудницы «промывали ему кости». Извергая фонтан слюней, он в очередной раз прошипел своё: – Идийотка , иди работать. «Идийотка» продолжала хохотать, поглядывая на свою подругу , даже не поворачивая головы в сторону грозного начальника. Вениамин Моисеевич, теряя контроль над собой, подскочил к Туркиной , ухватив ее за рукав халата, попытался стащить это тучное тело со стула. По видимому ему не удалось точно определить, где заканчивалось тело ее рук, а где начиналась ткань ее халата, так как Наташа, прекратив смеяться и скривив рот, тут же заявила: Все, Вы меня ущипнули ! Я сейчас пойду к Главному металлургу и расскажу ему, что Вы меня щипаете! Бедный старый еврей тут же вспомнил о репутации, которой обладала Туркина – она, по своей дурости, всегда говорила только правду, как на суде. От волнения он не смог даже закрыть свой рот, так и остался стоять перед ней; жалкий, весь трясущийся от страха. Наташа тем временем ему объясняла: Понимаете, у меня очень нежное тело. Вот три дня тому назад я была у гинеколога и, вот посмотрите что он мне тут оставил. С этими словами Туркина задрала подол своего халата, показывая начальнику результат осмотра