Тем не менее, раз уж вы открыли эту книгу, вы хотите знать, кто я и где я родилась, кем были мои родители, что послужило началом этой истории.
Тогда я начну с того, что мои родители начали свой путь совершенно в разных местах: моя мама родилась в деревне, где и начнется эта история, а мой отец – в столице Империи Лиеми, моей страны, где, как и в деревне, я раньше никогда не бывала. Мои родители встретились совершенно случайно, переехали в новый город, в котором после родилась и я. Мой город не был известен живописной природой или историческими сооружениями, но, тем не менее, о нем знали и за рубежом. Мой город, который называется Робин-Вилль, когда-то давно был самым процветающим городом Европы, и самым серым городом мира. Рабочие уходили на заводы, потому что Робин-Вилль был точкой импорта и экспорта зарубежной и нашей продукций, также здесь располагалась промышленная зона и фабрики по производству военной техники и оружия: моё государство сочло это очень выгодным. Но сейчас мой город такой же разрушенный, как и остальные города Империи. И единственное, что осталось с тех времён – небо, что всегда было серым, будто весь город лишился цветов. Но никого это не волновало, кроме как таких же детей, как я, подобно сиротам, брошенным в центре рабской системы, где работа заменила желание и стремление жить. Из нас жаждали сделать роботов, а не людей, рабов, а не мятежников. И она, власть, всё время пыталась делить нас по шаблонам, не давая ни единого шанса никому из нас. И дети с рождения смирились с мыслью о сером будущем, ненавистной работе на гнилых фабриках и безысходности. Наверное, от этого мы и перестали ценить саму жизнь.
И если подумать, то можно легко догадаться, что в таком мире дружбе и любви учились по молчаливым книгам и однотипным фильмам, а единственные крики души были написаны только на стенах метро или в грязных подъездах старых домов, но и эти слова были рождены в той же тишине, в которой мы все окончательно разучились слышать. И именно в этом городе родилась и жила я. Но кто я?
Глава 1.
Иногда я закрываю глаза в надежде, что, когда я их открою, я вновь попаду в своё беззаботное детство, что я буду вновь чувствовать себя хорошо. Но время уносит меня по течению, подобно реке, в неизвестную даль… Поэтому я хочу закрыть глаза и больше никогда их не открывать.
Я помню этот день, я помню, что это было тринадцатого июня, и тогда я сидела в двадцать третьем кабинете больницы моего города. За последний год это стало моим вторым домом. Я запомнила эту дату, потому что совсем недавно был мой очередной день рождения, который я уже как третий год праздную в компании самой себя и желанием пережить этот день как можно скорее.
– Нет, – возмутился врач, – Я просто не знаю, что с вами делать.
Мама сильнее схватила меня за руку, мне стало больно, и я попросила её не трогать меня.
– Одни анализы говорят одно, другие…другое…– врач продолжал разбирать бумаги в моей медицинской книжке, – И если НДКТ и новые анализы снова дадут тот же результат, мне придётся приписать вам рак лёгких первой стадии.
Я лишь заметила, как моя мама начала плакать. А я, уже совсем зелёный из-за болезни человечек, сидевший и убито смотревший на все вокруг подросток, лишь улыбнулась тому, что мне приписали новый диагноз. По правде, мне было уже все равно. Я безразлично смотрела на тихое нытье своей мамы и улыбалась так, как только могла, потому что улыбаться было очень тяжело.
– Но для этого вам придется переехать, – продолжил врач, не обращая на маму ни малейшего внимания, – К сожалению, в Робин-Вилле сейчас нет возможности для вашего лечения из-за большого количества больных, а так, как это далеко не официальный диагноз, вас срочно госпитализировать не будут.
У меня снова начался резкий приступ кашля, мне быстро дали платок и ингалятор. Когда я снова пришла в своё «нормальное состояние», врач подал маме распечатку и продолжил:
– В этой больнице вы будете проходить тот же курс, что и здесь, только в случай чего вас сразу же госпитализируют туда…
– Но…– перебила его моя мама, – Этот город…В нескольких километрах от него находится деревня, где я выросла…У нас там ещё остался домик!
– Это хорошо, очень хорошо.
– Тогда никаких проблем с переездом не будет!
Мама радостно взглянула на меня, а я, из уважения, сквозь зубы улыбнулась в ответ. Она опять сжала мою ладонь, а я в очередной раз попросила её не трогать меня.
Спустя некоторое время мы с мамой решили прогуляться. Меня очень редко выводили на улицу, и эта минутная прогулка после каждого посещения больницы была единственной возможностью для меня вернуться в этот мир, что прятался за моим окном.
– Вижу, тебе очень нравится болеть, – высказала она мне.
Я даже не стала смотреть