сумма, чтобы так себя унижать. Ведь, по сути, сам факт возврата собственности был смехотворен – даже во Франции после падения Наполеона роялисты не стали отнимать имущество у его фаворитов, хоть там после пертурбаций прошло заметно меньше времени, чем здесь. Тийу продолжала пиликать на скрипке в своем театре, принося домой мизерную зарплату, раньше Вальдек оставлял ее жене «на булавки», его заработка хватало, чтобы содержать семью, теперь он сам стал «содержантом». Долго терпеть это он был не в силах, позвонил банкиру и поинтересовался, нельзя ли устроить так, чтобы он сотрудничал с ним, не покидая Тарту, как «член-корреспондент»? Банкир смилостивился и стал поручать ему составление экономических прогнозов, анализ внешнеполитического положения и прочее в том же духе. Платил он весьма умеренно, для него тоже настали не лучшие времена, после банкротства он так и не встал на ноги, но Вальдек смог хотя бы оплачивать счета за электричество и отопление; продукты все равно пришлось оставить жене. Отмечать шестидесятилетие он категорически отказался, но пенсию, разумеется, оформил, вместе с гонорарами за консультации набегала сумма, которая позволяла как-то существовать – но именно тогда пришла беда – умер банкир, сердце не выдержало, он очень страдал от того, что враги из центрального банка уничтожили дело его жизни. Больше Вальдеку не на кого было опереться. Анника более-менее устроилась во Франции, Вальдеку она деньги не предлагала, знала, что отец не примет, вручала свои франки маме; Вальдек скрежетал зубами, но смирялся, как-то ведь надо было платить за коммунальные услуги. Уже сейчас все они стоили намного дороже, чем в Советском Союзе, и продолжали дорожать с каждым днем, таков закон экономики: требование по природным ресурсам в современном мире увеличивается в геометрической прогрессии. Он уже не видел впереди ничего радужного. Его прогноз о том, что Эстония станет периферией Европы, исполнился. Российский рынок для Эстонии, фактически, закрылся, и никто не делал попыток снова его открыть, правительство и пресса только раздували ненависть к России; однако стоило взглянуть на карту, чтобы понять – без России эстонская экономика не жизнеспособна. В интересах кого претворяли в жизнь такую политику? Американцев? Возможно, как-то ведь надо было их отблагодарить за то, что они поддержали стремление эстонцев к независимости. А еще? Наверняка в интересах соседних стран. Финны и шведы искали возможностей для инвестиций, бедная Эстония, как спелое яблочко, упала к их ногам; но для собственного народа это означало превращение в колонию. Эти элементарные истины можно было понять, даже не будучи доктором экономических наук – и все же подобную политику проводили, и никто не протестовал. Вальдек вспомнил, как однажды в поезде по пути из Москвы в Таллин дядя Эрвин ему рассказал, что каждый народ живет в своем историческом времени, которое прерывается, когда он попадает под власть другого народа, а при освобождении от зависимости народ проваливается обратно в то время, в
