Говорят, что время и расстояния лечат. Сейчас я не могу хладнокровно рассуждать о своей жене. Бывают моменты, когда я её ненавижу, бывает, обожаю, но, к сожалению всё реже. К каждому человеку в определённый момент можно относится по-разному. Взгляд зависит от того через какую грань призмы на него смотреть. Виноват я лишь в том что мало уделяю ей внимания и слишком часто оставляю одну а она, превращаясь в бедную овечку, загуливала так как ей подсказывала её женская сущность. А я не пастух.
«Долмушь» протащил меня по тёплым с запахом пыли улицам Анталии. Мимо безликих железобетонных коробок жилых домов, мимо величественных и не очень мусульманских мечетей очень приятных на вид административных зданий и блестящих из стекла и металла шикарных отелей. Дорога до автостанции прошла незаметно. Автовокзал в Анталии большущий и напоминающий огромную разорванную пополам неправильной формы букву «Г». Я приехал как раз вовремя, мой автобус уже стоял на посадочной площадке. Из багажа у меня были только большая дорожная сумка и портреты, упакованные в плотный картон. Автобус, здоровенный «Мерседес» осторожно покачиваясь, вырулил со стоянки ровно по расписанию в шесть часов вечера. Небо уже начинало темнеть и далёкие горы тёмными силуэтами врезались в алые от заходящего солнца перистые облака. Было почти совсем темно, когда мы миновали последние городские постройки.
Меня посадили в самый конец салона рядом с окном, в котором я не черта не видел. Рядом со мной сидел плотного телосложения турок примерно одного со мной возраста. Он пытался со мной заговорить но, поняв тщетность своих попыток, умолк и сложив на коленях кисти рук закрыл глаза делая вид, что спит. Наше путешествие предстояло быть долгим, приблизительно двенадцать часов и чтобы чем-то себя занять я уставился в чёрное окно, за которым стремительно проносились придорожные огни.
Поездка была утомительной. Лишь изредка, через каждые два, два с половиной часа автобус делал остановку, и разомлевшие пассажиры выползали из салона кто покурить, кто перекусить в привокзальном ресторане, а кому-то просто хотелось размяться. В Афьоне, куда мы прибыли глубокой ночью я купил коробку турецких сладостей и пару пакетиков арахиса. Мерседес опять скользнул на освещённую фарами трассу, а я, прислонив голову к стеклу стал методично, как корова жевать орехи. За всю дорогу я вздремнул лишь раз перед самым Афьоном.
Когда мы подъехали к Стамбулу начался рассвет. Город этот воистину велик. Раскинув лабиринт магистралей, как гигантский кальмар свои щупальца он протянул их на огромной территории. Уже на въезде в город по обеим сторонам дороги