– Но депортация все равно была свинством, – сказала она.
София кивнула, согласившись с этим.
Когда в воскресенье вечером они пошли на вокзал, чтобы вернуться в Тарту, то увидели, что на платформе скопилось много чем-то взволнованных людей. Лаборантка заметила знакомого, пошла поговорить с ним и, вернувшись, ошарашила известием:
– Представь себе, действительно началась война.
На самом деле война в Европе шла уже два года, но эта новость означала другое.
– По радио передали, что сегодня утром Гитлер напал на русских. Мой знакомый считает, что это месть за депортацию. Гитлер узнал и решил показать Сталину, что так с людьми не обращаются.
– Глупости! – возразила София.
Что Гитлер может начать войну для защиты чужого народа, казалось таким абсурдом, что она даже не стала аргументировать свое мнение. Но, немного подумав, добавила:
– Я считаю, его быстро прогонят. Если Сталин знал, что будет война, значит, он хорошо к ней подготовился. А защищаться всегда проще, чем нападать.
– Почему ты думаешь, что Сталин знал? – удивилась подруга.
Теперь уже Софию поразило отсутствие логики у собеседницы.
– Ведь твой отец сказал, что депортацию провели, чтобы накануне войны изолировать ненадежных людей.
Однако уже на следующей неделе выяснилось, что ошибалась как раз София. Каждый день приносил новости о наступлении немцев в Литве и Латвии. Потом до Тарту дошел слух, что горит Рига. Однажды, когда София по приказу исполкома клеила крест-накрест полосы бумаги на окна, к ней пришел брат Густава Кордеса, которого она немного знала.
– Я эвакуируюсь на пароходе, через Чудское озеро. Не хотите отправиться со мной?
– Как же я дом оставлю?
– Разве сейчас можно думать о доме? Война – это не шутка.
У Софии не было никакого представления о современной войне, но, немного подумав, она все же отказалась.
– Спасибо за предложение, но не могу. У меня родители в деревне, им может понадобиться помощь.
– Тогда возьмите ключи от моей квартиры. Я живу дальше от реки,