– Когда они наконец поймут, что все это бессмысленно. Никому не нужны эти глупые поездки.
– Некоторым людям это позволяет отвлечься.
– А что делать остальным? Может быть попробовать принять реальность такой какая она есть? Все эти музеи, театры и прочее могли бы приносить людям пользу будь у нас другая жизнь, нормальная, а не это все.
– Мы делает то что должны.
– А вам самим не надоело? – я стала повышать голос. – Этой, как вы ее называете «традиции» уже больше двухсот лет. И все бы давно забыли о ней, если бы каждый день 19 августа в этот гребаный Александров день люди не выходили на площадь и не слушали историю о том, как один человек сделал нашу жизнь чище.
– Ванесса, – пыталась остановить меня мама.
– Посмотри вокруг, – продолжала я, – этот город полон душевно больных людей. В психушке больше людей чем в школе. Вспомни, сколько людей сошло сума тридцать лет назад.
– Хватит, Ванесса, – крикнула мама.
Она выпрямилась, положила руки на стол, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она делала так всякий раз, когда ей нужно было успокоится. Вообще я ни разу не видела чтобы мама ругалась или на ком-то срывалась. Единственное, что она могла сделать это поплакать от накопившейся боли, пока никто не видит.
– Ты много не понимаешь, – начала она. – Да, с нами поступают жестоко. Но от нас это не зависит. Мы многого не можем изменить в нашей жизни. Ты говоришь о революции, но вспомни тот ужас, что принесла нам наша революция. Крови было пролито больше чем ты думаешь. Мы не хотим так жить. Больше всего на свете я бы хотела забрать всех вас и увезти из этого несчастного города, но не могу. Ты думаешь мне от этого спокойно? Ты думаешь меня это не тревожит? Тревожит, Ванесса, и я думаю об этом каждую минуту своей жизни. Думаю о том, как избавить нас от всего этого, не причиняя никому страданий.
Некоторое время я смотрела в глубокие, ясные глаза мамы. Это не утешало, но она была права. К великому сожалению, она всегда была права.
Я не стала больше говорить с ней об этом. Я буду делать вид, что все хорошо, что ничего не происходит и меня все устраивает. Ведь именно так привыкли делать все нормальные люди. Я взяла плащ и вышла из дома. Возможно, это было несколько грубым по отношению к маме, но в последнее время мне невыносимо было находится в доме. Я понятия не имею, что на меня так действовало, но мне постоянно хотелось покинуть это место, словно оно не мое.
3
И вот я стою на крыльце. Будет неразумно, если я снова начну описывать явление, которое властвовало на улице. Дождь шел, идет и будет идти до конца лета. Ничего не поделать, это нормально.
Я смотрела на свои ноги. Я еще не сошла с крыльца, а мои ботинки уже поменяли цвет с коричневого на темно коричневый. В голову пришла новая безрассудная мысль. Я не знаю, что мной движет. Мой мозг будто бы отказывается анализировать ситуацию, ему абсолютно наплевать на последствия. Я бы остановилась если бы хоть на минуту задумалась о том к чему меня могут привести такие решения. И я задумалась, но не остановилась.
Я стояла