(совсем как восемь долгих-долгих лет назад!)
В лучах холодного неонового света.
Услышу голос твой, совсем почти чужой,
Договорюсь о краткой встрече на работе,
Явлюсь к тебе с тяжёлой, гибнущей душой
И через час уйду. А ты в своём цейтноте
Продолжишь бег, как лошадь, взгретая вожжой.
1 октября, 1990
Ходьба по краю
Снилось что-то из былого
Накануне ночью мне;
Видел пса-дворнягу злого,
Тоже ночью, при луне;
Пёс неистово вцепился
Хваткой мёртвою в рукав;
Помню, как перекрестился,
Пса насилу отодрав.
Ночь осталась безучастной,
Лишь луна холодный взгляд,
Видно, будучи несчастной,
Мне послала, и я рад
Был тому, что хоть покойник,
Отдалённый и немой,
Пооправил туч повойник
И с тоской следит за мной.
Жизнь и вечность, явь и грёзы,
Жар и холод, «есть» и «нет»,
Ожидание угрозы
И спокойствие планет —
Всё во мне, я это знаю,
Ибо космос – это я…
Сон мой был ходьбой по краю
Неземного бытия.
10, 11 января, 1992
В ожидании будущего
А мир подлунный всё бледнее и бледнее,
Всё холоднее и беднее с каждым днём,
Всё чаще с петлей представляется на шее
Мне человечество, и гибельным огнём
В воображении моём живом бывают
Объяты лица безразличных мне чужих…
Порой мне кажется, что силы убывают
И с миром вместе меркнет мой печальный стих.
Как он мне дорог, стих мой светлый и печальный,
Моё сомненье, оправданье, мой прикол,
Держащий дух мой, бесконечный, безначальный,
В прибрежных водах, чтобы вечный не ушёл
Туда до времени, где Свет и есть реальность,
Которой жаждет воплотившееся Я.
Скрежещет мир, ему чужда сентиментальность,
И бестолковей всё двуногих толчея.
В безбрежном космосе Земля есть лишь песчинка
С наростом временным из чувствующих боль;
Эон-другой – остынет жаркая начинка,
И шар умрёт, сыграв положенную роль;
А мы, оставив пережитых Рас цепочку
В глубоком прошлом, обретём наш новый дом.
Каким он будет?.. Поживём и по кусочку,
Глядишь, по крошке представленье обретём.
14 февраля, 1992
Строфы
Когда темно, когда один, тогда мне кажется,
Что мир подлунный где-то очень далеко,
Тревога дня как бы уймётся и уляжется,
И мне становится так больно и легко,
Как будто жизнь освобождается от смутного
Материального покрова бытия,
И сквозь обрывки эфемерного, минутного
Я слышу голос пробудившегося Я.
Оно звучит, подобно верному и чистому
Аккорду,