Мы не удивились, поскольку приближение кончины Ливии наблюдали уже несколько месяцев, но все равно не могли поверить, что наша неукротимая, волевая, властная прабабка уступила смерти. И еще странным было то, что обязанность Друза как старшего из отпрысков – на самом деле обязанность Тиберия, но он явно не собирался ее исполнять – совершить обряд конкламации, то есть несколько раз позвать умершую матрону по имени, Ливия передала самому младшему юноше в семье. По-моему, наша прабабка уже тогда видела в Калигуле зачатки будущего величия.
– Ливия скончалась, – продолжал Калигула, – и вместе с ней скончался старый Рим. Тот Рим, который все мы знаем и любим. Рим достойных людей. Рим ценностей, доверия и морали. С вами или без вас, но я буду оплакивать Ливию и Рим, прилюдно и так, как они этого заслуживают: с похоронной церемонией на Форуме, публичной и пышной, со всеми положенными почестями и плачем. А если Сеян или Тиберий попробуют меня остановить, то самому Марсу придется взяться за щит, чтобы их спасти.
Помню, что у меня побежали мурашки – такая мощь звучала в его словах. Он бросал вызов не кому-нибудь, а императору Рима. Наконец заговорил Друз:
– Ты обречешь и себя, и всех нас, если пойдешь против Тиберия и будешь восхвалять его мать. Ты сошел с ума!
– Ничуть! – отрезал Калигула. – Кончина знаменитейшей матроны Рима не должна остаться незамеченной только потому, что вся империя трясется от страха перед Тиберием. Если моя шея окажется из-за этого под преторианским клинком, значит так тому и быть. До сегодняшнего дня я проявлял осмотрительность и держался в тени. Я и впредь не стану рисковать жизнью ради пустой славы, но некоторые вещи слишком важны, чтобы их игнорировать. Иногда необходимо провести линию и не переступать ее ни на полшага. Никто не отговорит меня, у Ливии будут похороны.
В изумлении я замотала головой. Какая глупость! Неужели близость с прабабкой породила у него столь безумные представления о жизни?
Примечательно, что первым рядом с моим братом встал Лепид:
– Гай, я помогу. Поддержу тебя. Она заслужила, чтобы ее похоронили со всеми почестями.
И Друзилла последовала за ним. Не могла же она отвернуться от Калигулы и Лепида, двух колонн, на которых покоились ее небеса. А потом и я, поеживаясь от страха при одной мысли о затеянном, встала на защиту чести нашей семьи и чтобы помочь брату, ибо в тот момент Калигула, воинственный и благородный, был великолепен – само воплощение римлянина.
Друз буркнул, что не хочет подвергать риску семью его молодой жены, и остался в стороне. Пина же сообщила, что решение об участии в погребальной церемонии будет принимать Агенобарб, а не она. Калигула был тогда настолько возбужден и зол, что не стал ехидничать о готовности старшей сестры слушаться человека, который ее бьет.
Мы знали: Агриппина и Друз все равно придут на похороны, даже если сейчас отрицают это, ведь Ливия была великой женщиной и предоставила нам кров и защиту в самые тяжелые для нас времена.
Следующие