Иннокентий похлопал себя по карману брюк и пожал плечами, давая понять, что помочь ему нечем. Я встал и пошёл в коридор к своей куртке, но, обшарив карманы, понял, что оставил зажигалку дома. Вернувшись на кухню, я повторил немую жестикуляцию Иннокентия. После чего мы втроём дружно покосились на Лизу и, всё поняв, так же дружно перевели свои взгляды на плиту. Па-ма взял сигарету и включил самую маленькую конфорку, а нам сообщил:
– Она шпарит лучше.
– Да ладно. И что ты, так и будешь стоять? – обратился я к нему. – Давай пивка попьём, пока раскочегаривается.
– Я разве говорил, что моя плита кочегарит? – возмутился Па-ма. – Она шпарит!
– И… – подтолкнул я его к продолжению.
– И мы будем, соответственно, ждать, когда она расшпарится. – Па-ма положил сигарету с папиросой на соседнюю, не включенную конфорку. – Наливай!
– Видал, что творится? – сказал я вполголоса Иннокентию. – Я свой ни за что не заложу!
– Вообще-то, он отвечает за равновесие и координацию, – уточнил функцию мозжечка Иннокентий.
– Видать, у кого как… – покосился я на севшего за стол Па-му.
– Чё вы несёте? – спросил тот и принялся сам открывать пиво.
– А чё ни попадя, – ответил я.
– Да! – кивнул головой Иннокентий. – Как увидим какое-нибудь нипопадя, так хвать его и давай носить.
Я взял свою кружку с пивом и глянул на Лизу: похоже, ей несколько не по себе, погоди еще… сейчас плита расшпарится!
Па-ма отпил с полкружки и с наслаждением выдохнул:
– А-а-а.
И кивнул в сторону плиты:
– Это ко мне с утра, часов в девять, дядя Фёдор после вахты зашёл.
Дядя Фёдор – это двадцатитрёхлетний сосед Па-мы, а зовут его так потому, что у него есть дома кот – Матроскин.
– Пришёл, значит, разбудил меня, – продолжал Па-ма. – С пакетом чёрным. Вижу – там контуры вроде как трёхлитровой банки обозначаются и ещё позвякивает чего-то. Ну, я возрадовался этому позвякиванию после вчерашнего-то. Гнев на милость сменив, говорю: «Проходи». Он достал из пакета две бутылки пива, вручил мне, а сам из куртки извлёк свой портсигар, он у него как шкатулка большой. Ну, да и папиросы в нём не маленькие хранятся… А после вахты у него их ещё две штуки осталось. В общем, курнули, пиво выпили, поболтали немного и он домой засобирался. Ну, я ему и говорю, глядя на его портсигар-шкатулку, что лежит на моём столе и так великолепно на нём смотрится:
– Тебе хорошенько выспаться надо после дежурства, так может, сделаешь мне подгончик? Я-то уже выспался.
Он, поняв о чём речь, согласился, но с одним непременным условием, что я впридачу возьму у него золотую рыбку.
– Надеюсь, ты её уже засолил? – усмехнулся Иннокентий.
– Нет, она, как и была – в трёхлитровой банке, – ответил Па-ма.
– Он чё, с вахты с рыбкой пришёл? – спросил я.
– Да, он ведь моряк, – сказал Па-ма, встав и направившись к плите. – На доке электриком работает. Говорит: утром на поддёв поймал.
– А ты куда её дел? – спросила Лиза у Па-мы, который, чуть