Яко бы то меч-кладенец в пляс пустился по карьяльской земле, – думал чередом селянин, вглядываясь в белую ночь: – в некоторый год набежал Пунтус Дела-гард, маршало́к; песни о набеге отца, руны не успели сложить – вслед ринулся в Корелию сын, Якобко[16], такой же злодырь… Тоже, говорят, наследил кровью непричастных к борьбе князей да королей да царей за переделы границ. Чем кончился последний наход: взятием Корелы? Не только. А – пашни земледелов, под городом-твердыней Корелою, а – ближе к Неве, лучшие из лучших в отечестве, бобровые гоны? А – волок судоходный, за городом, у Ладоги-моря? Где она, Великая Русь? Нету, далеко в стороне: сказывают, новый рубеж вынесен куда-то на юг. Как бы, на печи переехали в другую страну: спать правились под царскою шапкой, общею на всех, пробудились, тако же, под общею круной;
Время возвернуться под шапку; право-но. Приспела пора!.. Не выйдет, не получится – за ночь. Медленнее – можно; как выйдет. – «Лучше уж – в заморскую даль, – проговорилось в мозгу, – нежели в гробы, у села».
Двойственное, впрочем: а вдруг все-таки изменится, к лучшему… Само по себе? А – городовое, а – конное? Туда ж: мостовое. С лихом всевозможных повинностей… все больше и больше. Но, да и налогов не меньше. В бранники, насильно записывают, – вспомнил мужик, – лучших поселян, богачей сманивают в чуждую веру; к счастью далеко не везде, Ра́уда[17] – отдельный пример… Церкви православные жгут. Сделали до смерти – убили ни за что, за пустяк Иволгу, авдотьина мужа. Словом, набегает причин выбежать, из худшего; ну. Станется! Доколе терпеть? – думал, покидая крыльцо.
Cборище затеяли, сход… вече, – произнес коробейник, в сторону пришельца: – Эге ж; староста, Мелкуев назвал. Чуть не половина деревни… Дуют.
– На чего? на кого? Дай же, – говорил собеседник, вслушиваясь в молвь поселян: – Сызнова пошли словопрения! Все то же: гудуть. Громче, с появлением вахны… Кой, там – совещание, – торг; яко бы – заневский базар. Чо д-делят: выгон? Пустоту, в погребах? – нищие, по виду земель. Да уж, получается так. Господи, ну что за народ.
Важно ли, что Парка ошибся? Главное: отметил в речах противоречивую суть – мнения сторонников бегства и не склонных спешить к лучшему и тут разошлись.
Разочарованный отказом приятеля по-дружески выручить, проситель издал громкопродолжительный мык, сморщился, поскреб в бороде, медленно, в тяжелом раздумьи бормотнув про себя, в сторону: «Че-го заложить?» (ой ли – согласится), изрек:
– Може бы… Конягу возьмешь? Делом предлагаю; бери. Землю на Огладви орать; с выгодою; но, – прицепил: – деньги! По рукам? ну и как? Временно, до зимней поры. Чем тебе, оно ни заклад. Только-то всего, за наём жалких восемнадцать ефимков.
– Дал бы, да никак не могу. Ни даром, ни под честное слово, – проронил с хохотком,