Она резко дернула верхний ящик, достала засаленную картонную папку невесть каких годов, открыла, сунула к его носу распечатку за подписью Степашина:
– Вот, сам читай! «Поскольку по делам, по которым в ходе проверок нарушений не выявлено, претензий предъявлять не предполагается, приказываю отправить их в Центральный архив до истечения срока хранения». Дата, подпись, номера дел. Их тут за пару сотен.
– А можно взглянуть? – с надеждой попросил Евгений.
– На, только дырку глазами не протри. Номера по порядку, у твоего – исходящий пятнадцать сорок семь. Уехало на главный склад еще позавчера. Коли очень хочется, беги за ним туда.
– Это который на Ленинском проспекте или на Нижегородском?
– На Ленинском, на Ленинском, – утешила его тетка. – До вечера аккурат туда дотрусишь.
Собственно, на этом любой нормальный чиновник по здравом размышлении и должен был остановиться. Свою работу аудитор Евгений Леонтьев сделал честно, начальство отчет приняло и одобрило. А что задним числом появились какие-то новые смутные подозрения и сомнения… Ну, можно отвлечься на них, если это не требует особого времени, пролистать старые пометки, открыть отчет. Однако гоняться за давно сданной работой через всю Москву – это уже явный перебор.
Оправданием молодому аудитору служило только то, что это была его первая самостоятельная ревизия, к тому же по обстоятельствам, выявленным им самим при выборочной проверке расходных статей текущего бюджета. А также то, что волей обстоятельств до сроков сдачи акта проверки транспортной развязки у Жени образовалась пара почти свободных дней. Потому-то он и решил позволить себе еще одну, последнюю попытку.
Здание архива на Ленинском проспекте больше всего напоминало заводской цех: огромная бесцветная и пыльная коробка из силикатного кирпича с редкими крохотными окошками. Вмещало оно никак не меньше десяти гигабайт самой разнообразной информации. По большей части информации скучной и никому не нужной: старые бюджеты, отчеты, акты ревизий и аудитов, разрешения, постановления и приказы самых разных чиновников самого разного уровня. Достойной сохранения вся эта бухгалтерия считалась лишь потому, что одна-две бумажки из миллиона раз в десять лет могли оказаться востребованными для справки, проверки и принятия судебного решения по очередному взяточнику либо помочь найти автора какого-нибудь особо гениального или идиотского решения. А не переносилась на жесткие диски эта информация потому, что на бумагах сохранялись автографы. Реальные подписи реальных людей, которые могут быть представлены в суде или иных принимающих решения органах в качестве основного доказательства.
К единственной двери вели три обшарпанные ступени, за створками сидел вахтер, не стесняясь читавший очередную книгу серии «Смертный страж». Охранник покосился на гостя, увидел удостоверение аудитора Счетной палаты и кивнул,