А лес словно бы слушал разговоры путников, как слушал щебетанье птицы или муравьиный шорох, и безразлично шептал листвой в вышине.
Ночевали почти на самой дороге, лишь немного отойдя от нее в сторону. Тэкла забралась на ветку и растянулась там так привычно, что Альбин сразу понял: его догадка насчет воздушного гнезда, которое пристало Летающей Тэкле вместо обычного дома, была совершенно правильной. Линкест зарылся в листья у корней и тихо плакал половину никты, пока не истомился от рыданий и не впал в забытье. Карлики установили дежурство и сторожили, сменяясь, по периметру крошечного лагеря. А сам Альбин Антонин завернулся в сагум, препоручил душу свою Ангелам, тело – верным слугам и мирно проспал на земле у маленького костра.
Как только встало солнце, к патрицию подошла птица. Она спокойно приблизилась, широко расставляя на ходу короткие ноги с сильными когтями, оглядела спящего со всех сторон, а затем, решив, что он безопасен и, возможно, съедобен, аккуратно пощипала клювом за ухо. Антонин, наполовину разбуженный, засмеялся. Птица сразу отскочила, но далеко уходить она не собиралась. Встала рядом и принялась наблюдать.
А потом с ветки дерева медленно начала спускаться Тэкла. Испуганная шумом ее одежд, птица распростерла крылья и, переливаясь многоцветным оперением, взлетела. Они встретились в воздухе, задев друг друга. Птица тотчас метнулась в сторону, сверкнула, как драгоценная молния, и исчезла, а Тэкла величаво заняла ее место возле Антонина.
Альбин взял девушку за обе руки.
– Доброе утро, Тэкла! – воскликнул он счастливо. – Мир тебе.
Тэкла мгновенно озарилась ясным, радостным светом. Круглые синие глаза заполнились множеством крошечных золотых точек, а рот сморщился, складываясь бантиком, но длинные уголки его заплясали улыбкой.
– Миром приемлю, – отозвалась она полушепотом. – Ты проголодался?
Альбин озадаченно сдвинул брови.
– Я об этом как-то еще не думал, – признался он.
Тэкла распахнула глаза пошире.
– Не думал? – взвизгнула она и рассмеялась. – Да разве об этом нужно думать?
В это утро Альбин Антонин узнал о Тэкле, что она голодна почти всегда; что она просыпается от лютого голода; что она носит при себе сухарики и яблочки, чтобы постоянно поддерживать силы, иначе ей делается дурно и она начинает тосковать – не душевно даже, а всем естеством, что подчас имеет плачевные последствия как для самой Тэклы, так и для окружающих.
Альбина это позабавило и растрогало; что до оруженосцев, то они, напротив, не нашли в рассказе девушки ровным счетом ничего потешного. Хмурясь, они обменивались короткими взглядами. До сих пор им приходилось заботиться об одном Альбине, а тот был крайне неприхотлив, охотно ел любую пищу, кроме тухлой, и равнодушно переносил лишения. А вот Летающая Тэкла, прекрасно приспособленная к своей теперешней среде обитания, могла оказаться крайне капризной в отношении любых возможных