Аня задумывается на пару секунд, а потом качает головой.
– Я бы сходила и оплатила, но мне завтра, как ты помнишь опять переделывать все эти договоры, дабы не выводить из себя Альку и чтобы она, в очередной раз, не урезала мне тринадцатую зарплату. – Парень понятливо кивает, соглашаясь с подругой.
– И что тогда? – Он выглядит немного настороженным, и все ещё придерживает обожжённый палец у лица.
– Поэтому придется сделать это тебе. И да, кажется мне, что через мобильный банк этого сделать не получится, поэтому завтра ты весело пойдешь на почту и будешь там умолять, стоять на коленях, ныть, в общем, делать то, что хочешь – но узнаешь, как нам вернуть обратно освещение в нашу уютненькую квартирку. – На последних словах молодой человек слегка морщится, надеясь, что сумеет избежать этой участи, но девушка понятливо поднимает вверх указательный палец, подводит его к самым глазам молодого человека и начинает водить им из стороны в сторону, это было бы похоже на гипноз, если бы она не делала этого так быстро. – Надеюсь, ты понял про мобильный банк.
Парень следит за её быстро мелькающим пальцем, пока не ловит его ладонью.
– Окей. – Он кивает головой и отпускает её руку из плеча, потом же поднимает свой ехидный взгляд обратно на лицо Ани и спрашивает, говоря мягким, елейным голосом: – Милая, а как ты собираешься готовить ужин при освещении из трех слабеньких свечек и одного телефона, аккумулятор которого скоро сядет, а паур банк потерян где-то в недрах нашей квартиры.
Девушка обречённо стонет.
Молодые люди сидят напротив друг друга за узким кухонным столом. Между ними стоят три свечи, освещение слабое, но его хватает, чтобы увидеть, что в их черных тарелках лежит курица с жареной картошкой.
Вилки отблескивают в этом теплом, приятном и интимном свете.
– Как хорошо, что у нас газовая плита иначе, пришлось бы, есть холодный борщ. – Девушка говорит это, как только дожевывает последнюю картофелину, нанизанную на вилку.
– Я как то раз ел холодный борщ, мы тогда пришли домой накуренные, есть хотелось безумно, а греть нам было лень и мы просто ели его практически ледяной. Я после этого ещё около полутора года не мог видеть никакие красные супы, потому что у меня подступали не очень приятные воспоминания. – Парень жует и параллельно строчит что-то в своем телефоне, экран которого мерцает слабым светом.
– Это совсем не так часть твоей биографии, которую бы я хотела знать. – Тон у Ани серьезный, но ямочки на щеках выдают то, что это всего лишь небольшая шпилька, пущенная в адрес молодого человека.
– Но теперь ты её знаешь и тебе никуда не деться от этих воспоминаний. – Он усмехается, приподнимая голову вверх. – Знаешь, по тому супу сверху плавали островки оранжевого жира, я никогда не думал, что жир действительно такой мерзкий на вкус, ведь сало оно вкусное,