И Лука вдруг вспомнил, что совершенно забыл помолиться перед трапезой. «Господи, она же подумает, что я невежественный, невоспитанный дикобраз, а не будущий священник!» – в ужасе думал он, вспоминая, как пялился на нее, точно последний дурак, как все время заикался, говоря с нею. Увы, он вел себя как зеленый юнец, никогда в жизни не видевший красивой женщины, а совсем не как взрослый мужчина, занимающий достойное положение в обществе и прибывший сюда для проведения расследования по поручению самого папы римского. Что же она должна о нем думать?
– Благослови тебя Господь, сестра-алмонер[5], – неловко ответил он.
Сестра Урсула поклонилась и, пряча улыбку при виде его смущенного лица, неторопливо пошла прочь, а Лука смотрел ей вслед и не в силах был оторвать взгляд от плавно колышущегося в такт шагам подола ее светло-серого шерстяного одеяния.
А в апартаментах госпожи аббатисы, расположенных на первом этаже у восточной стены прямоугольного монастырского двора, слегка приоткрылись ставни, и две пары глаз стали внимательно следить за сестрой Урсулой, которая, освещая себе дорогу, легкой изящной походкой пересекла двор и скрылась в своем крыле.
– Она поздоровалась с ним, проводила в трапезную, но, похоже, ничего ему не рассказала, – шепнула Изольда.
– И он, конечно, ничего не обнаружит, пока ему кто-нибудь не поможет, – кивнула Ишрак.
Девушки отступили от окна и бесшумно затворили ставни.
– Ах, если б я знала, как мне поступить! – сказала Изольда. – Но я просто в растерянности, и некому дать мне совет.
– А как поступил бы твой отец?
Изольда усмехнулась.
– Ну, во первых, мой отец никогда бы не допустил, чтобы его силой сюда загнали. Он бы жизни не пожалел, но никому не позволил бы запереть его в темнице.