Валера встретил меня тепло. Он по – другому не мог, а наверное, даже если бы и захотел, то не вышло бы у него ничего, оставаясь таким же неспешным улыбчивым и мягким – совсем не изменился. Я никогда не видел его злым. Как всякий интеллигентный человек, в случае, если ситуация могла других сподвигнуть на элементы агрессии в поведении, Валера просто становился серьезным. И молчал, но только как-то уж слишком настойчиво смотрел на собеседника. Как долго это могло продолжаться – неизвестно, только ясно было одно, что Валера к делу может приступить безо всяких слов.
В дороге я думал, что война как то должна была изменить его. Но нет, заметно не было. Он по-прежнему немного застенчиво улыбался, будто стесняясь раскрыться еще больше.
Чего нельзя сказать было о его печи, которая не сдерживала себя в отдаче всех своих горячих чувств. Открыв дверь небольшого домика на территории базы, которую охранял мой друг, мы очутились в самом настоящем царстве, в самый разгар жестоких морозов.
После, пусть и небольшого пути, мгновенно закоченевшие замерзшие конечности мои стали оживать. Таким образом, прием был теплым с обеих сторон – Валера и его печь были на высоте температурного столба.
Я присмотрелся к интерьеру. От времени, здание просело, и было ощущение, что мы находились несколько ниже уровня земли.
Но больше удивляла печь. Ее место было центральным, по крайней мере, именно она бросалась первой в глаза.
Я, такой, раньше никогда и не встречал. Сложно подумать, есть ли вообще стандарты печного строения, но эта, по всей видимости, создавалась здесь мастером с хорошим творческим развитием, и под своевременные нужды именно этого помещения – так она органично занимала свое место. Было ощущение, что здание строили ради нее.
Печка не было высокой во всю стену, какими иной раз приходилось их видеть, она занимала почти всю сторону небольшой комнаты в высоту примерно до ее половины. При этом нижняя ее половина была приспособлена под приготовление пищи: прямо в основании были встроены две круглые секции, закрытые чугунными вставками со спиралевидными вырезами – сейчас они были красными от разогрева.
Снизу располагалось устье топки и еще ниже подпечек.
Слева, ближе ко входу, было отведено место для дров, которые могли хорошо просохнуть.
Справа было место, что-то навроде завалинки, покрытое кучей каких-то не то одеял, покрывал, ковров. В общем, там можно было, прилечь.
Я молча смотрел на печь, отчего-то глубоко задумавшись. И только Валерий, несильно толкнув меня сказал:
– Ну что, приготовим что-нибудь поесть?
– Да-да, – я встрепенулся. – Что есть у тебя?
Без