Это ты сама испекла? – спросил Кирилл у супруги.
Конечно – ответила Юля. И действительно, Кириллу стало вдруг не по себе, его супруга была мастерицей на все руки. Даже если бы магазины закрыли все, с ней бы он не пропал. Кирилл любил Юлию безусловно, но эти ее качества домохозяйки и заботливой материли только усиливали чувства Кирилла. Бессознательно любовь от матери постепенно переходит на замещающий ее субъект и сила этой любви будет целиком зависеть от способности девушки копировать мать. Все мужчины испытывают подобную психологическую дилемму, но Кирилл один из немногих, не только испытывал, но и осознавал ее как объективную реальность.
Во время трапезы, Кирилл вдруг вспомнил свое детство во время празднования Пасхи. Он не понимал, почему современные демократы и политики так ненавидят все Советское, почему они искажают факты о якобы имевшем месте унижения верующих в советские времена. Ведь тогда, во время этого праздника храмы ни разу не закрывали. То время Кирилл вспоминал с трепетом, заранее с ребятами они готовили ведра, большие ведра. Ходили в своем и соседнем районах с самого раннего утра. Казалось сам Иисус их поднимал, чтобы благословить на пасхальный поход. Тогда Кирилл не воспринимал этот праздник как религиозный, он для него был светский, жизнеутверждающий, приспособленный к советскому быту, как скажем новый год. Собирательство разноцветных пасхальных яиц было для ребят тогда неким соревнованием, им с радостью открывали двери и на призыв «Христос Воскрес» давались конфеты, куличи и разноцветные яйца – все атрибуты этого дня.
«Как замечательно, что это время мы проводим всей семьей» – восхищалась Юля. Она старалась взбодрить себя и Кирилла и найти нечто положительное в этом стечении обстоятельств.
«Несомненно, это так!» – подыгрывал ей Кирилл. Светлый праздник Пасхи скоро тоже будет «цифровым» думал Кирилл. Это социальное разобщение всех усадит за индивидуальными компьютерами с иконой и молитвой – с негодованием думал Кирилл.
Раздумье про бога утешало Кирилла, оно создавало иллюзию быстрого воплощения в жизнь его навязчивой мечты, которую он торопливо подгонял последние недели.
После завтрака Кирилл посмотрел выступление очередного светского «философа- проповедника». В эти дни он популяризовал идеи Хайдеггера и Ницше. Призывал переформатировать религию, отказаться от церквей и создавать общины, где каждый бы был занят своим хозяйством. В современное время Кириллу казалось, что этот горе-философ с жиденькой и неухоженной бороденкой, несет какую-то чепуху. С пыльных полок достал «философский хлам» вдохновителей гитлеровцев и неуклюже вдыхает жизнь в эти мертвые афоризмы. Этот философ на своем популярном канале возвышал гордыню, кичась миллионными подписками с надменностью какого-то «попа», заявлял о своей электронной пастве, поучал ее. Кириллу казалось, что в эти дни настало время каких-то фриков, что это разверзлись небеса и сам Сатана вещает их голосом.
Конец