Холодная весна самоизоляции. Социально-психологический роман. Практикум антистрессового поведения. Фрой Зигмундович

игры с ребенком и влажной уборки Кирилл снова взглянул в ленту интернета, где значился перенос, не то временная отмена празднования девятого мая. Для Кирилла, как и для большинства разумных людей это был священный праздник. Хотя Кириллу, откровенно говоря, не совсем нравились эта религиозная процессия с фотографиями покойных ветеранов, она ему напоминала древние языческие культы. Тем не менее, он давно приготовил фотографии своих дедов и водрузил их на холсты, которые использовал для рисования. Отмена Победы Кирилл воспринял с большей горечью. Какой-то невероятный символизм происходит! – размышлял он. Если мы не празднуем победу, что же тогда мы будем праздновать? Неужели поражение?

      Фотография фронтовика и боевого офицера, деда Кирилла, наклеенная на лист картона – стояла мрачно в углу, погружаясь в тень самоизоляции. Какое-то чувство стыда накрыло Кирилла, ему было неприятно от того, что он не мог изменить ситуацию и совестно перед дедами, которые в свое время не испугались и не отсиживались в карантине при эпидемии фашизма, а он трусливо сидит.

      Солнце быстро опускалось за горизонт, и очередной мрачный день подходил к завершению.

      Глава 4. В диалогах о Боге.

      Наступал восемьдесят седьмой день карантина, который объявили местные власти. Улица отдавала холодным пронзительным ветром с дождем. Даже если бы прогулки были разрешены, Кирилл бы точно никуда не пошёл. Погода, своим зловещим видом несла знамение – печать страха и отчаяния. Все парки, скверы и детские площадки были опечатаны и огорожены. На них висели отторгающие надписи и фантастические коллажи страшного вируса с латинским названием и порядковым номером. Такое впечатление, что в своих подвальных лабораториях «шаманы» в белых халатах в микроскопы фотографировали главного «убийцу», а потом развешивали его «лицо» по всему городу.

      Накануне этого дня, Кирилл долго обсуждал с Юлей как могут отменить верующим людям их священное право и последнюю юдоль – походы в храмы и церкви. Хотя Кирилл не соответствовал статусу последней моде – быть верующим, он, тем не менее, глубоко им сочувствовал. В прессе вылезла демоническая сила, с экранов доносились проклятия всем, кто нарушит «священную Самоизоляцию». Кириллу вдруг показалось, что светлый праздник Пасхи подменили каким-то инфернальным сатанинским культом-торжеством самообречения на одиночество, на духовную нищету.

      Кирилл позвонил своему коллеге по работе, необходимо было уточнить задание, которое прислали на почту. В разговоре речь зашла о религиозном празднике, куличах. Максим относительно недавно влился в рабочий коллектив и у Кирилла уже сложилось о нем некоторое представление. Характерной чертой Максима был его «воинствующий атеизм» как сперва, показалось Кириллу. Но воинствующий атеизм на самом деле был чем-то добрым и советским, означающим, прежде всего, веру в добродетель науки, а не религию. В новых условиях это явление отражалось иначе.