из муранского стекла и венецианского бисера, братья Пи и Ди – имели домашнюю кондитерскую, а ещё один господин – сувенирную мастерскую. Женщин в клубе было немного, и хорошенькую умненькую девушку приняли в компанию охотно. Да, Долли понравились «Независимые». Общение это было приятным во многих отношениях и уж точно полезным. Долли сразу почувствовала себя легко и уверенно среди людей, которые, как и она сама, хотели, умели и любили думать, делать что-то особенное. И она, почти игрушечная маленькая девушка наконец-то осознала себя взрослой, настоящей, равной среди равных, интересной и уважаемой. На самом деле уважаемой! Так что с ними ей было хорошо. Хотя за это «хорошо» тоже приходилось по- своему расплачиваться. К примеру, быть готовой выслушивать бесконечные рассуждения Силуяна. Ох, и нудным же он бывал иногда! Его идеи о несогласии и отчуждении, о пассивном протесте, его неистребимое желание полезть через забор, когда рядом распахнута калитка, озадачивали всех. Как только покупателей у него становилось в день меньше одного, он заводил бесконечный разговор об ограниченности, об ответственности перед обществом, что-то вроде « Доколе безвкусица и безнравственность будут… » Он пытался уверить их, маленьких невостребованных людей, в необходимости решительных действий, в создании Партии Современных Синдикалистов – а то партий у нас маловато! Твердил об отстаивании своих прав, как то отмене Четвёртого Ордера… В общем, говорил он много, утомлял сильно. Хотя в целом все были с ним согласны, и он был в « Обществе Независимых » своим, тем не менее, как только он заводил свои долгие речи, все, кто мог, разбегались от него, кто куда. Не удавалось ускользнуть только Долли. На самом деле, Силуяну очень нравилась хорошенькая девушка, и он старался завоевать и удержать её внимание. Нет, конечно, ничего такого, просто он старел и был одинок при жене и взрослых сыновьях, а она была так мила… В общем, он конечно не волочился, да и она не давала повода… наверно, можно было сказать, что они подружились.
