Послышался крик. Протяжный, почти нечеловеческий крик. Трудно представить, что могло там происходить. Я замер на мгновение. Мне казалось, что за моей спиной кто-то прошмыгнул. Резко обернувшись, я никого там не обнаружил. А крики только усиливались. Они становились все чаще и пронзительнее. Я закрывал уши, боясь, что мои барабанные перепонки лопнут, не выдержав этого адского веселья. Крики прекратились также неожиданно, как и начались. Воцарилась полная тишина. Где-то вдали начали двигаться какие-то огромные тени. Я прижался к стене и замер. Меня заметили. Одна из теней уловила мой взгляд и направилась прямо на меня. Мои ноги отказывались меня слушать. Мне следовало бы развернуться и быстро побежать. Но не мог. Я стоял столбом, прижавшись к стене, обнимая ее своими влажными от страха ладонями.
Когда тень вышла из мрака, я увидел, что в этой тени есть нечто живое, похожее на человека. Тень приближалась. Сомнений в том, что это человек, у меня не осталось. Это был мистер Коулз в длинном белом халате. Вернее, от белого цвета у него незапятнанным остался лишь воротничок. Весь халат был в следах крови. Я заметил несколько еще не засохших пятен.
Я до сих пор находился в состоянии шока. Мистер Коулз взял меня под руки и повел в сторону выхода. Шли молча. Мне казалось, что возможность вести устную речь мною потеряна навсегда. Усадив меня за стол в приемной комнате, мистер Коулз обходительно поставил передо мной кружку горячего чая. Я сделал глоток, и сознание вновь начало возвращаться в мой возбужденный мозг. Речь вернулась. У старого и проворного старика были ответы на все мои вопросы. Он рассказал, что кладбище вместе с похоронным домом мой дядя после смерти завещал именно ему, так сказать, дело своей жизни. На что он представил мне соответствующие бумаги, подписанные уверенной рукой дяди. И теперь мистер Коулз являлся здесь полноправным владельцем. Свой перепачканный пятнами крови халат он объяснил тем, что некоторые родственники умерших просят, чтобы покойники хорошо выглядели в последний раз. И ему приходится заниматься грязной работой, извлекая внутренности умерших и бальзамируя тела. А крики… крики являлись лишь игрой звуковой акустики длинных извилистых коридоров, таящих в себе ужасные сквозняки. Мне нечего было ему возразить. Но почему-то я не верил. Где-то в его рассказе нить обрывалась, но пока я не мог распознать где это место. Выслушав историю мистера Коулза до конца и допив свой чай, я направился в теперь уже принадлежавший на всех законных правах свой дом на Южной улице.
Прогулки под дождем не могли не сказаться на состоянии моего здоровья на следующий день. Я проснулся