– Что ж, – подытожил Сапожковский, ничуть не смутившись сообщением своего товарища – Одобрение Академией данного предприятия позволяет питать надежды, что возможно мы двигаемся в правильном направлении. Я очень рад за тебя, Фёдор, как твой коллега! Но как твой друг, категорически против, чтобы ты после столь продолжительного своего перерыва вернулся на стезю практического исследователя.
– Что ты, друг мой? – весьма любезно добавил Кваг – Это истинное лекарство для меня! Возможно оно единственное моё спасение!
– Тогда желаю лишь успехов! – проговорил профессор, вновь подняв очередную чашку с чаем, со звоном соприкоснувшись с наполненными чашами компаньонов.
Всё услышанное Пётр впитывал как губка, совершенно не пытаясь вмешиваться в подобные разговоры. Он дивился реакции Сапожковского, который вовсе не отговаривал друга от кампании, представляющей реальную угрозу для здоровья, действительно прислушиваясь к зову его собственного сердца, лишь оставив дружеские наставления. Дивился он и тому, что в поисках самих себя эти старики готовы пойти на самое невообразимое путешествие в их жизни, чтобы попытаться найти то самое недостающее звено, которое навсегда утолит их душевную потребность. Вероятно именно в такое же мероприятие ввязался и сам Пётр, последовав за Сапожковским, но тем оно становилось ещё более к себе манящим, от чего совершенно нельзя отказаться.
Этот день был завершён. Профессор почему-то так и не рассказал своему другу истинное назначение экспедиции, уверяя, что путь их ведёт к Пермскому университету. Возможно, была в этом какая-то выгода, но вряд ли её можно разгадать сейчас. Время покажет. Сегодня был прекрасный день, полный загадок и новых знакомств, Пётр искренне надеялся, что все последующие дни будут подобны этому. С такой мыслью он и закутался под пушистое одеяло на втором этаже самого гостеприимного дома, с душевной лёгкостью вспоминая о покинутом родном крае лесов и рек, доме на Кикиморской горе, дорогих родителях, верных друзьях и своей Аннэт.
«Спокойной ночи…»
Глава третья
Утро следующего дня началось очень скоро. Петру даже показалось, что он успел только моргнуть, как его уже пробуждал Сапожковский, сильно теребя за плечо. Юноша понял, что профессор не хочет терять ни минуты, поэтому требовал особенной быстроты для того чтобы собраться, позавтракать и отправиться в путь. В комнате весьма сильно пахло кошачьим присутствием, чего Пётр не заметил вчера вечером, но на что обратил внимание сам Борис Борисович, сообщив:
– Фёдор обожает кошек. Это его особенная страсть. Обычно в доме происходит кавардак, а эти животные хозяйничают здесь слишком вольготно, но к приезду гостей он тут же производит тщательнейшую уборку, причём по большей части самостоятельно, а кошек отдаёт на попечение в дом своей прислуги, которую весьма добротно содержит, потому-то те не особо и отказываются ему помогать. Кстати, во дворе здесь