Не доброе! Нет! Она издевается?!
– Привет! – холодно кинула я. Не такие глупые фразы говорят по утрам, но иных слов я не могла подобрать. – Как спалось?
– Прекрасно, – пропела она.
– Рада за тебя, – проскрипела я. – Будешь завтракать?
– Конечно! Кофе у тебя есть? Я его обожаю.
Я тоже. Надо же, в чём-то ещё мы похожи.
– Да. Варю в экспресс-кофеварке.
– Ого. Я тоже иногда, но у меня получается невкусно.
Я промолчала, пошла варить кофе. Почему у нас такие бессмысленные разговоры в первое утро с похорон родителей? Разве так важно, кто умеет делать кофе, а кто нет? Хотя… Я замерла на секунду с ложкой, полной молотого кофе. Ведь каждый контакт начинается с малого. Надеюсь, это оно самое.
Я взбила молоко, как раз закипел кофе. Разлив его по стаканам, я добавила мускатного ореха себе и масалу Еве. Кофе с мускатным орехом – горькое, крепкое, но насыщенное. Именно его я любила. Может, потому что он так похож на мою жизнь?
Я отпила кофе. На вкус ужасен… А я думала, подобные навыки не забываются.
– Вкусненько, – улыбнулась Ева. Я посмотрела на неё с недоумением. Врёт?
– Ева, расскажи хоть, как в Москве жилось?
– Да ничего особенного. Сначала поступила в колледж на парикмахера. Потом в университете отучилась. Жила с Пашей. Ты его не знаешь, но мы очень любили друг друга, однако год назад расстались. С тех пор я одна. Ну вот и всё, – она пожала плечами.
– Кем хотя бы был этот Паша? – полюбопытствовала я.
– О, он был красавчиком. Высокий, широкоплечий, блондин. Носил меня на руках, так мило ревновал, – она подняла глаза и соединила руки как будто в молитве. – Но вспыльчивый жутко.
– И ты его до сих пор любишь?
– Нет, всё в прошлом, – хмыкнула Ева с горечью.
– А кем ты работала?
– Много кем. Официанткой, продавцом, парикмахером, оператором, секретаршей. Я уже не помню всех мест и должностей.
Удивительный человек, что сказать. Она открылась для меня с какой-то другой стороны: не как избалованная девчонка, а как девушка, которая старалась обеспечить себя всеми силами. Хотя родители всё равно помогали ей финансово как могли. Ева действительно умела зарабатывать, а вот сохранять деньги – нет.
– Ева, – я немного замялась. – А… что стало с ребёнком? – я робко взглянула на неё. Знала, она не любит этот вопрос, всегда молчала, когда родители спрашивали.
На её лицо, столь беззаботное и светлое, вдруг набежали тучи: брови нахмурились, на лбу пролегла тонкая морщина.
Я вздрогнула, когда она вдруг резко встала, чуть не уронив завтрак и кофе со стола.
Зря я это затеяла.
– Тебя это не касается! – громко прошипела она и быстрым шагов вышла из комнаты.
Я так и осталась сидеть, сжавшись.
Вскоре громко хлопнула входная дверь. Я тут же почувствовала