В неизбежности на землю снова ниспадая.
Будто бы ещё недавно совершала взмахи
Белая та бабочка, что смешалась с прахом…
Моя Америка
Моя Америка – ни Буш и ни Обама,
Ни Пентагон, ни бургер, ни хот-дог.
Моя Америка – леса, костры, вигвамы,
Индейцы – коренной её народ.
Охотники, разведчики лесные
Большим трудом поддерживали быт.
Но, бросив скарб, весь род свой уводили,
За много верст заслыша стук копыт.
Бог денег бледнолицых иноземцев
Стремился покорить «детей ветров».
От этого быть стыдно европейцем
И трудно подобрать в волненьи слов.
Но «дикари» и «варвары» достойно
Согласьем не скрепили договор.
И захлебнулся непокорной кровью
Убийца женщин, пьяница и вор.
Исканье золота и новых территорий
Затменьем на захватчиков легло.
Слетелись, как стервятники, ковбои
И через алчность воплотилось зло.
Пытаясь отстоять свою свободу,
С ветрами прерий слившись на конях,
Индейцы не щадили свои годы —
И стар, и млад держались в стременах.
Не знали страха гордые, как птицы.
Не ведали и слабости в бою.
Позор был чужеземцам покориться
И жизнь за землю не отдать свою.
Так погибали лучшие мужчины.
Сыны их поднимали томагавк.
Америка в свой час прощалась с ними.
Превосходил во всём тот новый враг.
И вот остался от былой свободы
Лишь возглас, исчезающий вдали.
Надломлен дух, опущены поводья,
Мустанги полумёртвые в пыли.
В постылой резервации вигвамы
Стоят вкруг небольшого костерка.
Но знайте, что путями Вакантанки
Всё возвратится на круги своя.
Тигрица
…Неволя ей презреннее гиены…
Но чем ещё потешится народ?..
Там, где неволя клеткой душит зверя,
Тигрица за решёткою живёт.
Блестят опасно, словно на охоте,
Янтарных глаз нездешние огни.
Ей грезятся златые антилопы
И важные, степенные слоны.
В её крови растворена саванна
И гордый рык проносится в тиши.
Но держит клеть несбыточных желаний,
В которой сердце бешено стучит.
Пусть мир несовершенен, люди грубы,
Не предаёт инстинкт, звуча «борись».
О ту решётку стачивая зубы,
Она не в силах прутья перегрызть.
Кусок сырого мяса, как подачку,
Тигрице в лапы кинет человек.
Он вне вольера и его удача,
Что дикий зверь не совершит побег.
Ступая по каменьям грациозно,
Пружиня на подушках сильных лап,
В мельканье дней и постулатов ложных
Ей невдомёк людское слово «раб».
Пока жива, не истребить в ней память
О тех краях,