Уже в Москве спросил у Капы, сколько они вдвоем с Василием зарабатывают. Оказалось, у Васи, генерала, оклад – пять тысяч. У Капитолины (она продолжала преподавать на кафедре физкультуры Военно-воздушной академии) – две с половиной. На алименты Екатерине Тимошенко уходили полторы тысячи.
– Той скромности, в какой мы жили, сейчас даже не поверят, – сердито говорит Капитолина Георгиевна. – У Василия был единственный штатский костюм, и тот купили, когда я взмолилась: не могу ходить все время с генералом! На него же все обращали внимание. А сейчас даже не хочу никому об этом рассказывать, вам вот только. Все равно ведь не поверят.
Я почему-то верю. Сталин в роскоши не купался. Кто-то вообще считает вождя сущим аскетом – известно, что он спал под солдатским одеялом.
Да, номенклатура жила достаточно богато. Но то было своеобразное богатство. Как говорится, ничего личного. Ни квартиры, ни машины, ни дачи, ни мебели. На каждой табуретке – инвентарный номер. Все – государственное, казенное, данное во временное пользование. И бойся, небожитель, выпасть из номенклатуры. Ты разом теряешь не место, не квартиру в хорошем районе, не гарантированные сосиски из спецбуфета, а нечто всеобъемлющее и прекрасное – любовное попечение о тебе государства.
О материальном обеспечении советской верхушки, в отсутствие достоверных сведений, всегда ходили волнующие слухи. Упорно говорили об открытых счетах в банках, которыми элита свободно пользовалась. Открытых счетов. Вожди, может, и не заводили, но имели все, что такие счета могли дать.
Профессионалы выживания оставались у власти десятилетиями.
Роскошествовать в те времена не было принято. Одевались стандартно-тускло: комодообразные черные костюмы, неброских расцветок галстуки.
Кто-то и в те годы умел нажить состояние, но демонстрировать богатство мог решиться только безумец. Лозунг коммунистов: «Главное, чтобы у советского человека душа была красивая».
Александр Шелепин, в прошлом видный, как было принято говорить, партийный и государственный деятель, рассказал историку Дмитрию Волкогонову:
«После смерти Сталина, когда переписывали имущество генсека, выяснилось, что работа эта довольно простая. Не оказалось никаких ценных вещей, кроме казенного пианино. Даже ни одной хорошей, „настоящей“ картины не было. Недорогая мебель, обтянутые чехлами кресла, ничего из антиквариата. На стенах висели бумажные репродукции в деревянных простеньких рамочках… Кроме маршальского мундира из носильных вещей оказалась пара простых костюмов (один парусиновый), подшитые валенки и крестьянский тулуп».
Нарочитый этот аскетизм выглядел бессмысленной, жалкой уловкой на фоне огромного количества дач, построенных для Сталина в разных концах страны.
Чтобы как-то укрепить свой имидж, одной их определяющих