Одна удача – племянника Эмиля удалось от голодухи спасти – его приняли в военное училище. Худо-бедно одним ртом меньше. И как же трогательно он, когда на выходной приходил, обязательно приносил младшей сестренке гостинчик – сливу сушеную от своего курсантского пайка или сахару кусочек – и это мальчишка четырнадцати лет, ему бы самому как-то прокормиться, тощий вон, как жердь в заборе. Вскоре училище перебазировали южнее, чтоб мальчишки не померзли окончательно – они на учебу ходили по очереди, на всех сапог не хватало. И встретилась семья с ним нескоро, через годы, уже после войны. Но писал часто и по-родному, да и как же еще – ведь на руках у Фирочки вырос.
Понадобилось почти год непрерывно писать письма госпитальному начальству, упрашивать, чтобы отозвали их обратно, не дали умереть в тылу. И в какой-то момент – есть все же ангел-хранитель! – пришел конверт, а в нем литер на выезд из Актюбинска в распоряжение эвакогоспиталя №3261. Ура!
Собираться оказалось проще простого: то немногое из вещей, что еще оставалось, Вера Исаевна помаленьку выменяла на базаре на продукты – пшено, муку, постное масло. Особенно обидно было, когда за зимнее пальто, совсем еще не старое, с модным недавно котиковым воротником, дали стакан сметаны – это когда Эмиль еще был в городе и заболел брюшным тифом, а потом нуждался в усиленном питании. И Вера Исаевна несла ему в училище этот стаканчик сметаны, а у самых дверей поскользнулась – и все вдребезги.
В общем, собрались мигом, на вокзал тоже попали без труда – хозяин их жилья там и работал, на железной дороге, там он их и подобрал, когда приехали в дощатой теплушке-телятнике, а теперь показал, как туда проще добраться. А вот дальше оказалось все круто.
Поезда ходили без всякого расписания, иди лови. А и билетов никак не получишь, кассирша в окошке насмешливо отвечает всем одно и то же:
– Нет и неизвестно.
Ночевать негде. Так и протоптались на улицах до рассвета, промерзли и есть-пить хочется.
Ожидать у входа в здание вокзала тоже не разрешают – милиционер уже несколько раз прошел мимо грустной семейки с узелком у ног.
– Знаешь, мама, я думаю, так мы не уедем. Надо идти к начальнику вокзала, у нас же документы есть. И наш папа на фронте, нам должны помочь! – Лина в свои неполные пятнадцать лет ведет себя совсем как взрослая, но ее настойчивость не слишком действует на мать. Вера Исаевна вспоминает, как ходила по разным учреждениям в поисках работы.
– Гражданочка, – отвечали ей, – у вас же нет прописки. А по закону военного времени без прописки мы вас трудоустроить не можем, не имеем права. Наоборот, должны привлечь, выяснить, кто такая, откуда, зачем.
И она снова шла на базар с какой-нибудь своей одежкой или безделушкой.
А когда пыталась получить прописку, хотя бы временную, получала совсем