Георгиевское знамя Сибирского стрелкового полка
В составе Сибирской стрелковой дивизии царской армии, мой отец воевал в Первой мировой войне.
Николай Константинович Могунов в годы Первой мировой войны 1914—1918 гг.
В годы революции служил в Красной Армии, откуда был послан на борьбу с чумой в Азию. Болели не только люди, но и животные, в частности лошади. Боролся с чумой в аулах Барабинской степи и в Семиречье. Этот период он запомнил навсегда и, подвыпивши, любил рассказывать всякие истории. Кое-какие я помню и ниже опишу коротко.
Чума
Степи Барабии неоглядные, но заселены незначительно. Отдельные аулы или просто юрты отстояли друг от друга на многие километры. Жизнь строилась на патриархальных началах. В мирное время по степи бродили табуны лошадей и неисчислимые отары овец. Но сейчас, когда в России шла война, когда сотни тысяч лошадей были забраны на фронт, а овцы поедены, голод охватил не так уж многочисленное население Барабинских степей.
Да тут же свалилась страшная беда: чума косила тысячи людей и лошадей. По степи сновали не только свирепые волки, но и одичавшие собаки, а население подвергалось ограблению разбойниками, которые собирались в вооружённые банды и слонялись по всем дорогам, не боясь чумы.
И вот в этот мрачный период в жизни народов нашей, в то время ещё великой России направили моего отца оказывать посильную помощь погибающим людям. Выделенный участок был огромный. Технических средств передвижения не было и в помине. Ему дали полудохлую лошадь, разломанные сани, винтовку и кое-какие медикаменты. Приведя своё хозяйство в относительный порядок, отец отправился в путь. В большинстве аулов на его участке людей не было. Часть из них, бросив всё, бежали от смерти, а те, кто не смог, лежали мёртвыми в своих юртах или просто на улицах, изгрызенные волками и собаками. Лошадей и овец также не было. Очень было страшно ночевать в пустой юрте у скудного очага и слушать волчий вой и яростный лай собак. В посёлках оставалось в живых по 2—5 человек.
Чума стала отступать перед морозами. Оставшиеся в живых люди собирались в одну юрту и бедовали вместе, а пищей им служили лошади, подохшие от чумы. Отец знал, что лошадиная чума не передаётся людям, и тоже питался этим мясом. Делал это он так: вырубал от павшей лошади мягкие части, конечно мёрзлые, долго отваривал куски, затем сушил в печке и молол в ступке. Полученную мелко измельчённую массу, пемикан, засыпал в мешочки и брал с собой в дорогу. Когда ему хотелось есть, то он кипятил воду или снег, засыпал одну-две горсти пемикана, солил и пил бульон. Казахи же варили кусками и ели.
Конечно, отец не мог оказывать эффективную помощь людям своего участка.