с холма высокого взирает
бойницей замок – в нем музей
теперь пропыленный архивный
недавно же руиной дивной
стоял он – на камнях трава
росла и плакалась сова
тут кость с камнями участь делит
лом разбивая улиц грязь
пласт исторический шевелит
но и сей дуб лихое время
военным вихрем просечот
вот посреди гуляк зевак
взлетая как по ветру листик
уже гарцует гайдамак
величественный гимназистик
что в класс приходит со штыком
гранату прячет в парту важно
и романтическим огнем
чей взор полутомится влажно
ему влюбленные персты
ласкают клавиш пасть – чисты
в вечернем таинстве квартиры
пускай ночуют дезертиры
в могильных склепах щавеля
средневековых мумий кости
пускай уже дрожат поля —
грядут неведомые гости
просвищет первый соловей
весной какой-то в жизни каждой
и лепестков душистых ней
в предчувствии любовной жажды
кладбищенский покроет сад —
в сосне дремучей лунный взгляд
геометрическое око
и над раскидистой сосной
над одинокой головой
звезда провисшая высоко
открыт толпе заветный парк
парк в тихих парочках таится
под шелестом древесных арк
рябь лунная на лицах тлится
наш отрок хиленький – герой
тем временем с огромной книгой
библиотечною веригой
один справляется с весной
с посюсторонним в пререканьи
и входит в вечные слова
величественные деянья
в круженьи эта голова
ему уже не плоть – не пенный
плечей девических овал
но образ гетовской Елены
о любострастьи толковал
и в гимназической пустыне
на вечеринке где от ног
скрипит и гнется потолок
где в окнах парк дремучесиний
куда один лиш барабан
доходит – бухая – до слуха
братчанке в розовое ухо
он любомудрый вьет туман
потертый локоть укрывая
Платона бедной изъясняя
пока однажды пулемет
в ладоши плоские забьет
плеснет как из ведра струею{33}
вдоль окон и зайдется лес
окрестный пушечной пальбою
такс за снарядом точно бес
срывается – к нему взывают
из погреба где ожидают
борьбы сомнительной конца
соседка с видом мертвеца
поспешно крестится на взрывы
– на грома летнего порывы
так бабы крестятся – но вот
утихли громы настает
молчанье – кончилось! – и к чаю
зовет сосед не замечая
молчанье чем населено
а кто-то мучаясь задачей
безмолвья заслонил окно
и став за занавеской