Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II. Лев Гомолицкий. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Лев Гомолицкий
Издательство:
Серия: Серебряный век. Паралипоменон
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 2011
isbn: 978-5-91763-078-6, 978-5-91763-080-9
Скачать книгу
бездны – неизвестность.

      Адаму ветхому нужна

      плоть умудренная – телесность.

      Устал адам от бездн – высот,

      от – исторических волнений.

      Но мира нет – его несет

      по воле скрещенных течений.

      То внешний вихрь, то буря из

      ума ли, духа ли – уносит.

      Остановись! остановись!

      он мир и дух напрасно просит.

      И счастлив тот, кто сам избрал

      вихрь внешний: кто среди волненья

      стихий стремленье предузнал,

      нашел свое предназначенье

      Плывут недвижные мосты

      полетов головокруженья.

      Но подчинись волне и – ты

      уже повиснешь без движенья.

      Нет неподвижнее часов,

      когда в продолженном стремленьи

      уже утеряно миров

      во-мне и вне сокосновенье.

      У ног – торопится трава.

      Плывет – воздушное приволье.

      Святы пустынные слова:

      пустынножитье! пустополье.

      Плавущий дом воздушных рек:

      меж нёбом место и меж небом, —

      в нем больший лад, чем злее век,

      чем человек беднее хлебом.

      Не мир, но душ созревший строй;

      не хлеб, но мысленная пища.

      Пустынножитель! рушь и строй!

      В уме – миры и пепелища.

2

      Не имена вождей седых,

      не речи нового витии —

      пустынножителей таких

      еще нужны дела России.

      Когда я с легкостью менял

      места и судьбы и заботы, —

      я часто малых сих встречал,

      свершавших те же перелеты.

      Случалось обок с ним стоять,

      шоссейные трамбуя плиты;

      случалось вместе с ним таскать

      бродячей труппы реквизиты.

      В часы свободные потом

      он мне рассказывал спокойно

      скупым и грубым языком

      о вечных подвигов достойном.

      И если б мог забытых лир

      себе эпическую меру

      ямб возвратить – века и мiр

      опять вместить в свои размеры, —

      я тот рассказ бы передал

      – геройств и малых дел смешенье —,

      я б жизни рифмы подсказал

      к делам грядущим поколений,

      не дав им перетлеть в уме…

      В пути с работ на лесопильне

      мы с ним однажды на холме

      стояли. Помню воздух пыльный,

      тяжелодымно облака

      горевшие… Внизу – река

      застывшим омутом блестела.

      Он одуванчики срывал

      и дул, и по ветру летела

      их золотая шерсть. Взлетал

      клок, опрозрачненный зарею, —

      чем выше – ярче, и седым

      скользил сквозь тень. И этот дым

      я с нашей сравнивал судьбою.

      Я думал: вей, посевный дух!

      зерном крылатым самосева

      лети, несомый ветром пух,

      пустыней странствия и гнева!

      Чужая почва, как зола,

      как камень огненный, бесплодна.

      Ветров летучие крыла

      широковейны и свободны.

      Эскадра душ – их тень, их вей —

      в последнее четверостишье,

      туда,